Выбрать главу

— Заходи.

Словно заворожённая, Аста кивнула. Против ожидания, внутри было прохладно: работали кондиционеры. Учитель закрыл дверь и, не докучая вопросами, отошёл.

Идти в середину помещения Аста смущалась — хоть ученики и не подавали виду, что замечают посетительницу, она чувствовала отголоски чужого интереса и мимолётные взгляды. Мешать не хотелось, и она двигалась по самому краю.

Рисунки на мольбертах были совершенно разные. У кого — жирный чёрный набросок на весь лист, у кого — скромный, в середине бумаги, серыми штрихами, у кого-то стройные и чёткие фигуры, у кого-то — кривые, вытянутые, хилые.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За спиной одного из студентов Аста замерла. На бумаге, прикреплённой к деревянной основе, были не кубы и не шары. Лицо. Девушка.

Серьёзные глаза, смотрящие прямо на зрителя, прямые, мягкие на вид, тёмные волосы, живой изгиб нижней губы — Аста не могла отвести взгляд от портрета.

Она не сразу поняла почему. Не привыкла видеть это лицо таким. Загадочным и, пожалуй, далёким. Красивым.

Но это вне всяких сомнений было её, Астино, лицо.

17.2

Рисующий — молодой человек с короткой тёмно-каштановой стрижкой — словно почуяв, обернулся. Вернее, сделал движение, чтобы обернуться, и Аста, как вспугнутая птица, отпрянула, случайно толкнула кого-то, извинилась и бросилась к выходу.

— Подожди! — оклик заставил её лишь прибавить скорости.

Она вылетела из аудитории и прижала руку к груди — сердце колотилось, как бешеное.

Вот и причина, по которой она здесь, вот якорь, притянувший её — рисунок.

Рисунок и его автор.

За спиной раздался звук раскрываемой двери.

— Подождите! Девушка!

Аста медленно, чувствуя себя овцой, подготовленной на заклание, обернулась.

О боже, это и правда был Пашка.

Она смотрела, как он закрывает дверь, находит глазами лицо Асты и идёт к ней, быстро и целеустремлённо. Он изменился. Стал выше и как будто взрослее. Сменилась стрижка, стала ещё короче, только наверху волосы чуть длиннее.

И больше всего, наверное, изменился взгляд.

Открытый, настойчивый, прямо-таки буравящий её лицо. Раньше он никогда не смотрел на неё долго, отводил взгляд, будто чего-то опасался.

Этот новый, незнакомый ей Пашка ничего не опасался.

Он подошёл к ней почти вплотную и некоторое время смотрел сверху вниз, будто не знал, что сказать. Аста тоже молчала. Убегать поздно и глупо. Подняться на слой выше? Пашка непременно запомнит, как девица растворилась у него на глазах. К тому же это не решит проблему.

Рисунок. Если он сработал как якорь, его нужно уничтожить.

Но Асте ужасно не хотелось этого делать.

Да и сам Пашка — неужели он что-то помнит?

Страх мешался с надеждой. И радостью. Аста не могла отвести глаз от так хорошо знакомого лица. И ещё очень хотелось дотронуться — коснуться руки, обвести контур щеки, жёсткую линию скулы. Она представила его реакцию и нервно усмехнулась.

Этот смешок как будто заставил Пашку прийти в себя. Он перестал неотрывно вглядываться в её лицо, провёл рукой сзади по шее, будто это могло помочь ему собраться с мыслями. Начал негромко:

— Прошу прощения... я обычно... не набрасываюсь так на людей. Просто... э-э...

Он всё же ничего не помнил. Это и обрадовало Асту, и огорчило.

Она представляла, что за сумбур сейчас творится у него в голове. Девушка, так похожая на образ, который он придумал, сейчас стоит перед ним в плоти и крови. Не совсем, конечно, но он об этом не знает. Считает её незнакомкой, может быть, здешней студенткой, случайно забредшей на урок.

Но когда он стал рисовать? Почему рисует её?

Ей хотелось спросить так о многом. Но она не имела права.

Он снова начал говорить, поглядывая на неё. Со многими паузами, подбирая слова на ходу.

— Я... я тут учусь. В смысле нет, я ещё в одиннадцатом... — Пашкины скулы чуть порозовели. Не знай она его так хорошо, не заметила бы. — Но буду поступать сюда. И вот прихожу, рисую. Я хотел спросить... Вы не могли бы мне позировать?

Вот тут румянец стал заметнее. И сама фраза явно не была ему привычной.

Впрочем, Аста не о том думает. Позировать?!

Первым желанием было помотать головой. Вторым — согласиться.

Она сможет приходить сюда, рисунки станут якорем, помогут ей сохранять материальную форму. Она сможет заново познакомиться с Пашкой. Начать с чистого листа.