Аста поначалу лежала с закрытыми глазами, чувствуя себя странно. Лёгкий ветерок шевелил волосы, ласкал лицо и обнажённые руки. Постепенно сознание начало уплывать, словно её затягивало в дрёму.
Она сразу узнала место. Старая квартира Столяровых. Аста — Женя — стояла в коридоре и от волнения и страха мяла мокрыми холодными пальцами джинсовую ткань комбинезона.
Вообще-то она сто лет собиралась с силами. Устала ныть Маринке, а та устала её подбадривать. И гороскоп на сегодняшний день нашла именно Маринка.
«Скорпион.
День благоприятен для того, чтобы открыть свои чувства тому, о ком вы давно думаете. Если признание состоится в первой половине дня, всё благоприятствует тому, что признание поведёт за собой длительные серьёзные отношения».
Женя перечитала этот коротенький текст раз, наверное, двадцать. Повезло, что 16 ноября пришлось на субботу, а Лер — Женькино сердечко сжималось, стоило произнести его имя, пусть даже про себя — оказался дома. И повезло, что Пашка играл по сети в какую-то из своих стрелялок: «Сейчас, доиграю последнюю катку, и пойдём».
Вот только время уже шло к двенадцати, и от благоприятной первой половины дня осталось каких-то полчаса, а Женька всё мялась в коридоре, с каждой минутой теряя решимость.
Дверь распахнулась сама.
24.3
Женька отпрыгнула от неё, как от адского пламени. Застыла, хлопая глазами и соображая, что сказать.
Аста внутри неё жадно всмотрелась в человека, который стоял на пороге. Её охватило странное чувство: воспоминания и эмоции тринадцатилетней Женьки накладывались на ощущения нынешней, фактически семнадцатилетней Асты, создавая будто неумелую три-дэ картинку.
Женька была влюблена в старшего брата Пашки. Краснела, встретившись с ним случайно в коридоре квартиры, опускала глаза, когда он о чём-то её спрашивал, и, наоборот, следила, не отрываясь, когда не обращал на неё внимания. Взрослый, высокий, симпатичный — сердце заходилось в груди, когда он мимоходом ей улыбался.
Аста сейчас чувствовала похожие ощущения — но не из-за влюблённости.
Стоявший перед ней семнадцатилетний Вейлир был совсем не таким красавчиком, каким она привыкла его видеть — зато не в пример больше походил на живого человека. И ещё он был очень похож на Пашку. Тот же рост, те же скулы, широкий подбородок и шея, даже улыбка похожая, только взгляд был другой. Взгляд, цвет волос, пожалуй, фигура — Пашка, повзрослев, стал мощнее.
— Ты ко мне? — спросил Вейлир, будто очнувшись. Голос его звучал безжизненно, как компьютерная озвучка.
Маленькая Женька кивнула. Вейлир посторонился и закрыл дверь, когда она прошмыгнула внутрь.
— Как у тебя холодно! — она схватилась за плечи. В тоненькой футболочке и джинсовом комбинезоне было и правда холодновато. Окно в комнате стояло нараспашку.
— Разве? — безразлично отозвался Лер, но окно закрыл.
Женьке, конечно, тогда было невдомёк, но Аста поняла сразу.
Вейлир в самой середине перерождения.
Значит, Лорен уже нашла его и является ему во снах. Понемногу превращает его в свою марионетку.
— Я... — маленькая Женька потупилась. Потом стала копаться в нагрудном кармане. Вытащила прямоугольную картонку — открытку.
Аста внутренне ахнула. Она вспомнила эту открытку. Вспомнила, как вырисовывала буквы любимого имени (само имя, хоть убей, не помнила), корпела над украшениями, всякими звёздочками, бабочками и робкими сердечками.
Самое главное написать не осмелилась, это должна была сказать сама открытка: котёнок с подушечкой, на которой было вышито английское: «I love you».
— Это мне? — спросил Вейлир немного удивлённо.
Было странно видеть его таким юным — и таким похожим на Пашку. Аста так и хотела бы, не отрывая глаз, всматриваться в его черты, искать сходства и различия, но Женька кивнула и втянула голову в плечи — обречённо, как приговорённая к казни.
Краем глаз она видела руки Лера — тот повертел открытку с двух сторон, будто не зная, что с ней делать. Опёрся задницей о стол и положил открытку рядом.
— Я пойду, — Женька рванулась к двери. Щёки горели.
Всё пропало. Вот и верь в гороскопы. Лучше бы она вообще сегодня у Столяровых не показывалась.
— Подожди, — он вскочил и перехватил её за руку чуть повыше локтя.
Глаза встретились. Загнанный несчастный Женькин — и слегка «отмёрзший», искрящийся неожиданным любопытством — Вейлира.