Женщина встала и взяла книгу, которая лежала на кресле, она провела ладонью по её бархатной обложке и улыбнулась.
«Сказки дядюшки Драко». Драко Малфой. Сказки для юных волшебников и не только.
Положив книгу на прикроватную тумбочку, она снова повернулась и взглянула на сына. Его черты были ей знакомы, с самого рождения она знала на кого он будет похож и с годами ничего не менялось. Он был копией своего отца и только улыбка у него была мамина.
Хлопок прервал её мысли и, развернувшись она увидела домовика, который неуклюже усаживался на кресло, стоявшее в дальнем углу комнаты. Оно было скрыто от глаз и завалено горой подушек. Женщина снова посмотрела на сына и, убедившись, что он крепко спит подошла к эльфу.
Нагнувшись, она ладонями коснулась своих коленей.
— Добрый вечер, Вьятт.
— Доброй вечер, госпожа. Вьятт не будет спать. Вьятт будет на страже у молодого господина.
— Я же просила, не стоит называть меня госпожа. Мы же друзья, Вьятт, не так ли?
Эльф интенсивно замотал головой и резко остановился.
— Ну что же ты, тебе тоже нужно отдыхать. Ты самый старший среди нас, — и, немного нахмурившись, она коснулась его плеча и слегка погладила.
— Гермиона друг Вьятту, самый лучший друг.
— Отдыхай! Твой сон и так чуток, он же знает, что ты всегда рядом и сам тебя позовёт. А я пойду.
— Да, госпожа, — и прижал уши, — Гермиона, — добавил эльф.
Гермиона вышла из комнаты, тихо прикрыла дверь. Её шаги были бесшумными, плавными. Она словно плыла по тёмным коридорам и, открыв следующую дверь, вошла в уже светлое помещение и, закрыв её, развернулась.
Женщина, скрестив руки на груди, посмотрела на человека за рабочим столом. А он словно ничего не замечал.
— Можно вас побеспокоить, сэр? — её голос был высоким, другим, не таким как был несколько минут назад.
Мужчина поднял голову и от этого Гермиона выдохнула. Его глаза были красные, а вид усталый.
— Ты не спал уже несколько дней.
— Мне осталось ещё несколько глав.
— Это не стоит того.
— Ты так действительно думаешь?
— Я думаю, что тебе нужно отдыхать.
— Ну тогда, — он откинулся на стуле и, отложив перо, кончиками пальцев отодвинул пергамент, — подари мне наслаждение, ну же, милая, я жду. Я думаю, ты сможешь снять мою усталость.
Гермиона открыла рот и хотела уже высказаться. Сказать всё, о чём она сейчас подумала, и её возмущению не было предела. Резко она изменилась в лице и рассмеялась.
— Знаешь, что? А пойдём в постель и если ты снова просто не уснёшь, как только коснёшься подушки, то тогда, может быть… — она коснулась пальцами тонкого, еле заметного бархатного ремешка и платье распахнулась на две половины.
Гермиона стянула рукава и уронила бархатную ткань к ногам. Две тонких бретельки, точно такая же бархатная ткань идентичного цвета, длинной по колено и всё тот же кулон. Она пробежала кончиками двух пальцев от своей ключицы до этого кулона и плотно сжала в ладони, сказав:
— Я думаю, что в четыре с половиной года ему рано рассказывать о свойствах этой чудной вещи. Тебе не кажется ?
— А что я? Я ничего. Это всего лишь сказки.
— Ах, сказки…
— Да, сказки дядюшки Драко, — и только после этих его слов она отпустила кулон и грациозно пошла в сторону спальни.
Дверь она не закрыла, оставила маленькую щель. Повернувшись спиной к кровати, в кромешной темноте, она расставила руки и упала с высоты своего роста, утопая в мягкости ткани.
Ничего не менялось.
Сын становился старше с каждым днём, появлялись новые законы, рождались новые герои, умирали прежние. Но не менялось то, что появилось однажды. Возникло внезапно, из ниоткуда, словно по волшебству, которого было так много в этом поместье и в то же время, никогда не существовало. Волшебства, которое приносило счастье. Всё произошло однажды… Гермиона вспомнила, как впервые увидела Малфоя, увидела по-другому. Как посмотрела ему в глаза и почувствовала от него родное тепло.
Её мысли прервались от того, что она ощутила прикосновение к своей коже. Открыв глаза, Гермиона увидела его лицо, которое было близко.
— Я не слышала, как ты вошёл.
— А я как ветер, который приходит внезапно.
На это она лишь фыркнула.
— Я устала тебя так долго ждать. Ты всегда приходишь, когда ночь подходит концу. Твои сказки становится важнее нас.
— Нет, мои сказки – это то, что я испытываю к вам. Ты же знаешь, когда-то они меня спасли.
— Да? А я думала это была я.
— Да? А я думал это была моя мама.
— Что?
— Моя мама свела нас, ну и родовая магия Малфоев. Разве ты забыла?
— Ах, ну да.
— Впрочем, это был наш план. Героиня войны, подруга Гарри Поттера, магглорождëнная. Для меня это было выгодно. Не забывай об этом. Или ты не знала?
— Точно! Малфовский расчёт.
— Именно, — он улыбнулся.
— А ты не забывай, что моим проектам нужны были колоссальные вложения, а Малфовское богатство было самым подходящим ресурсом.
— Значит, обоюдный расчёт?
— Именно, — она хотела сказать последнее слово серьёзно, поставить точку в этом диалоге.
Но не смогла и рассмеялась ему в лицо.
— Да тише ты, что ты смеёшься ,как лошадь?
— Правильно говорить ржёшь.
— Ну конечно, Грейнджер, же всегда умнее всех.
— Грейнджер? — она сделала обиженные лицо.
— Ты для меня всегда останешься Грейнджер, — он отстранился от неё.
Легко отодвинув её рукой, словно это была мягкая подушка, лёг рядом. С силой вытаскивая из-под неё одеяло.
— Не толкайся! Слышишь? Эй, — Гермиона возмутилась и двумя ладонями сильно толкнул его в руку.
Непробиваемо.
— Я сильнее тебя, — спокойно сказал он.
— В каком плане? Не обольщайся, Малфой. Да, и что там насчёт Грейнджер?
— Я сильнее тебя, Грейнджер, и всегда был. Просто я не показывал этого. Если бы не я, то ты бы так и растила нашего сына с Блейзом и Поттером.
Гермиона открыла рот и хотела громко высказаться. Всё, что она сейчас подумала. Но услышала его смех.
— Знаешь, ты для меня всегда останешься Грейнджер. Ведь именно она виновата во всём.
— В чём?
Драко повернулся, наконец вытянув одеяло и, завернувшись в него, накрыл им и Гермиону. Он прильнул к ней головой, зарывшись носом в её волосы.
— Ведь Грейнджер со своей любопытностью, смелостью и ненасытным чувством справедливости влезла в то дело и это она была виновата, что я её внезапно полюбил. Это она виновата в моём счастье.
— Ты стал говорить странные речи. Наверное, тебе стоит заняться делами Малфоев, а сказки пусть подождут. Они тебя романтизируют.
— А знаешь когда я их начал писать?
— Когда я родила, — спокойно ответила она.
— Нет. Я начал писать в тот день, когда узнал, что ты беременна. Ты мне прислала письмо и после, когда успокоился, начал писать. Даже не задумываясь о том, что я пишу.
— А что ты писал до этого? Ведь я помню, ты постоянно писал?
— Дневник.
— Я не знала.
— Ну, может же быть у меня маленькая тайна.
— Нет.
Драко помолчал, но продолжил:
— Всё то время я писал ему или ей, ведь это было неважно. Я верил, что ты нас не разделишь, не сделаешь этого. И не осознал, того, что происходило. Думал, что если ты вдруг исчезнешь, то когда-нибудь, ребёнок прочитает мои сказки. Сказки, которые я писал для него.
Она слегка повернула голову и, поцеловав волосы, вдохнула его аромат. Гермиона немного развернулась, чтоб не потревожить его и коснулась кончиками пальцев его глаз, нежно проводя неведомый узор по коже закрытых век.
— Я люблю тебя, Драко.
Молчание.
— Я всегда буду тебя любить.
Тишина.
— Спи, любовь моя, — и, закрыв веки, она погрузилась в тишину, под его мелодичного дыхание.
Конец