Бабуля затихла, видимо, пережёвывая мои безрадостные новости, затем с несвойственной ей жалостливостью подавленно попросила:
– Ты же звони мне, Никуша… Пожалуйста! Каждый день… Я тут теперь с ума буду сходить… Ты же у меня такая бедовая…
– Вот именно, ба: бедовая! И пусть моим врагам от этого будет хуже! А ты не волнуйся, родненькая! Даже если я не смогу позвонить… Знай, что меня ничто не проймёт, от всех убегу… И помни, что я тебя сильно люблю и постараюсь не огорчать… – в трубке что-то хлюпнуло и я поспешила свернуть общение: – Береги себя, ба! И моего пострелёнка тоже. До встречи, целую…
Разговор с Астраханью оставил чувство досады. На себя. И зачем я так опрометчиво разволновала бабушку? Дура… Ладно, завтра позвоню ей и скажу, что всё рассосалось само собой…
Успокоив свою совесть таким шапкозакидательским намерением, я отправилась на познавательную прогулку в Интернет.
Засандалив в Яндекс кучу ключевых слов с корнем «нарко», я получила огромный список сайтов и, чтобы не ночевать под компьютером, выбрала информацию, связанную с перевозкой наркоты и делами наркополиции. Таковых также оказалось великое множество и я просидела перед монитором до трёх часов ночи, да и то не всё прочитала. Укладываясь спать, я подвела итог и подумала, что лучше бы я вовсе не образовывалась по этой скорбной теме: уж слишком всё было неутешительно.
Так что же я узнала? Что немало наркополицейских работают на мафию! И даже начальники отделов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков! Что существуют особи рода человеческого, объединенные в отряд «милиционеры-наркоторговцы…». А? Разве не круто? А ещё меня просветили, что моя родная Астрахань с её старинным кремлём и лебедями – перевалочный пункт наркотрафика и что в поездах Душанбе-Астрахань и Астрахань-Москва, практически всегда перевозятся наркотики…
Наиболее полезной мне показалась информация о неустойчивых ценах на героин. Так, например, в Афганистане десять килограммов героина стоят около шести тысяч долларов, в Душанбе за мою сумку дали бы уже никак не менее пятнадцати тысяч, а в Москве её оптовая цена вырастает до двухсот тысяч баксов. А в розницу цены на героин в несколько раз больше и тоже меняются в зависимости от сезона… Выходит Тоська погорячилась с миллионом долларов? Хотя, кто его знает…
А вот за контрабанду, провоз и хранение наркотиков у нас карают строго, и знание этого не добавило мне оптимизма: ведь я держу десять кэгэ в камере хранения, пусть даже анонимно! Это сколько же мне могут впаять, если какому-то мужику дали семь лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима всего за сорок граммов гашиша? Правда он вёз наркотик через границу, а я в пределах России…
«Гашиш вам нужен, героинчику желаете? А вот шиш вам! – сердито пробормотала я, засыпая. – Нет у меня никаких наркотиков, я их и в глаза-то не видела! И по вокзалу не таскала… Это я пострадавшая! Это я щупала пульс у убитой девушки! Это у меня нагло спёрли десять кэгэ чудной астраханской воблы!»
Вот так я и заявлю завтра в наркополиции! Утром. В десять.
Вскочила с постели я в семь утра: с ясной головой и бодрая до самозабвения. И это всего после четырёх часов сна? Похоже, мой организм уже заработал в аварийном режиме – это когда все его силы мобилизуются на спасение жизни или разруливание острой ситуации. В таком состоянии моё тело собирается и не чувствует боли и дискомфорта, а мозги работают как часы, нещадно эксплуатируя интуицию. А если я не могу быстро принять нужное решение, я отстраняюсь ото всего и действую по наитию, подсознательно.
Вот и в это утро я стала готовиться к сражению отстранённо, не напрягаясь и не просчитывая каждый шаг. Сначала я приняла прохладный душ и, обшарив карманы джинсов, переложила их содержимое в прихваченную с показа юбку-брюки собственной конструкции – такая поддёва удобна тем, что выглядит женственно и не мешает двигаться, в том числе быстро бегать. Затем я отряхнула свой тренч, проверила в нём ли сигареты и зажигалка – и стала укладывать сумку. Так: паспорт здесь, ключи, деньги… очки и парик… сотовый, зарядка, платок… Визитки долой, записную книжку и фотографию Никитки тоже… Ничего лишнего не класть! И обуться в туфли-раздолбайки, чтобы ноги стали, как крылья!
Арнольд ушёл рано и завтракали мы с подругой вдвоём. Жевали мы молча и сосредоточенно, вернее, жевала Тоська, а я хлюпала горячим и убойно крепким кофе.
Управившись, я встала из-за стола:
– Пойду я, Тось, пора. А ты жди звонка.
Тоська проводила меня за порог и благословила на битву:
– С Богом, Никуша! И смотри там, не болтай ничего лишнего в этой чёртовой наркополиции. Валяй Ваньку или прикидывайся шлангом. У тебя это хорошо получается, если захочешь… Чуть что, хныкай и талдычь: «Ах, гражданин начальник, я вся такая глупая и несуразная… Так точно, гражданин начальник…»
Глава 4
Гражданин начальник не понравился мне с первого взгляда. Да и он от меня был явно не в восторге. Едва я вошла, мы сразу же скрестили свои недружелюбные взоры – точь-в-точь как обоюдоострые шпаги – и я поняла, что он намерен выжать меня до оболочки. «Ну, ну, посмотрим, чья возьмёт!..» – подумала я и ободряюще улыбнулась этому вампиру. Он отвёл глаза, предложил мне сесть и представился:
– Старший уполномоченный наркополиции капитан Челноков. Можете называть меня по имени и отчеству: Марк Петрович… – я с достоинством кивнула и он приступил к дознанию. – Вы, конечно, догадались, зачем я пригласил вас, Вероника Борисовна?
Я никак не могла выбрать, валять ли мне Ваньку или прикидываться шлангом, и посему решила остаться самой собой и плыть по течению.
– Легко! – выпалила я и, демонстрируя своё легкомыслие, игриво откинулась на спинку стула. – Уж точно не на любовное свидание! – и тут же состроила глазки и достала сигарету: – Можно закурить? А то я волнуюсь. Всё-таки впервые в милиции…
Челноков согнал с лица раздражение и пододвинул ко мне пепельницу:
– Не в милиции, а в наркополиции. Это, пожалуй, покруче будет. И волноваться вам рановато… – он кольнул меня своими чёрными буравчиками и ухмыльнулся: – Пока рановато… – я послала ему безмятежную улыбку, поощряя на продолжение. – Сегодня мы с вами просто побеседуем о событиях вчерашнего утра. И ночи перед ним…
– Ночью я спала! – перебила его я и капризно поджала губки.
Он снова побуравил меня взглядом и построжал:
– Расскажите мне всё до мелочей, что было во время вашей поездки рейсом «Астрахань – Москва», с момента посадки в автобус, включая вызов милиции и всё, что было потом.
– Всё, всё?! – изумилась я. – До этой минуты?
– Да, – возрадовался моей сообразительности Челноков, – именно до этой минуты.
– Ну, нет… – снова закапризничала я, – это мои личные дела, а мы с вами ещё слишком мало знакомы. Я расскажу вам о рыжеволосой девушке.
– Хорошо, – не скрывая досады, согласился опер, – начните с неё.
Я села прямо и, приняв предельно деловой вид, изложила ему все эпизоды так или иначе связанные с рыжей наркоманкой, пояснив, почему она заинтересовала меня, и наполнившись вселенской скорбью к моменту, когда мы с Петровичем обнаружили, что она мертва. В этом месте «показаний» я озвучила предположение об убийстве её одним из пассажиров, преподнеся его как версию водителя и лейтенанта Калмыкова.
Челноков встрепенулся и всем корпусом подался вперёд, налегая на стол:
– И кто это был?
– Один хлыщ по имени Ренат. Этот парень охмурял её… Поначалу он уселся рядом со мной…
– Рядом с вами? – оживился Челноков в и плотоядно улыбнулся: – Вы с ним знакомы?!
Я наградила его осуждающим взглядом: «Подловить меня хочешь, гражданин начальник?» – и холодно отчеканила:
– Не совсем. Он уселся рядом со мной и стал клеиться. Я его отшила, довольно грубо, и он перекинулся на рыжую красотку. А она от него шарахалась как от прокажённого. По-моему боялась его. И вообще она была какая-то заторможенная. И испуганная.