Чтобы не думать о погибших попутчиках, Джаелл подошла к полкам, на которых лежал всякий хлам. Не было возможности разобрать порядок размещения всех предметов на стеллаже. То тут, то там лежали пули разного калибра, а также детали оружия, где-то валялись шестерни и прочий металлолом. До верхней полки Василеску не доставала, но ее любопытство побудило все же посмотреть, что там лежит. Она поставила стул, забралась на него и стала ощупывать рукой полку, пока не нащупала что-то небольшое, гладкое и явно кристаллическое. Схватив его пальцами, девушка поднесла его к глазам, спускаясь со стула.
Это был небольшой медальон в виде кристалла то ли кварца, то ли хрусталя. Он был достаточно большим. А когда пленная поднесла камень к лампе, то свет, отраженный в гранях кристалла, начал плясать радужными «зайчиками» по стене. Это сразу же погрузило Джаелл в воспоминания о детстве, когда она вот так же «разгоняла темноту» ночью вместе с мамой, когда ей было пять лет. Тогда они называли эти блики «Стражниками света и добра».
— Мама, а стражники будут меня охранять всегда?
— Конечно, доченька, если ты им споешь песенку, которую они любят.
— А какую они любят?
— Сейчас я тебе ее спою. Запомни ее хорошенько, она будет помогать тебе справляться с любыми страшилками. Когда тебе будет плохо, и ты будешь чего-то бояться, просто спой эту песенку. И тогда страх уйдет…
Девушка снова вспомнила песню, которую она с мамой распевала по ночам. С тех пор много времени прошло… Маленькая девочка выросла, и она перестала бояться чего бы то ни было. Никакая трудность не пугала ее, она с уверенностью шла вперед, навстречу своей мечте. И даже если мама не очень одобряла увлечение дочери автомеханикой — она все равно училась в техникуме.
Но сейчас, особенно после ситуации с оборотнем в подвале… Страх снова захлестнул девушку с ног до головы. Судьба стала очень неопределенной. Неизвестность давила. Ведь нельзя было предугадать, в каком настроении будет Карл в следующий раз. Вдруг он захочет снова ее трахнуть, а вдруг он решит, что «игрушка» ему надоела? Надо было прогнать этот страх. Вздохнув глубоко и начав вращать кристалл, чтобы «зайчики» заплясали по стенам и потолку, Джаелл начала петь тихо, чисто и ясно:
Twinkle, twinkle, little star,
How we wonder what you are.
Up above the world so high,
Like a diamond in the sky.
Внутри все сжалось. Песня переливалась в мастерской, а акустика создавала легкое эхо, отчего казалось, будто эту колыбельную поет кто-то другой рядом. Затем сердце начало биться ровно, с определенным ритмом. Сначала это было несколько быстро, словно шел какой-то разгон. А затем…
When the glorious sun has set,
And the grass with dew is wet,
Then you show your little light,
Twinkle, twinkle, all the night.
Внутри все потеплело, словно от объятий матери. Казалось, что она сейчас совсем рядом, что она тебя подхватит, если вдруг упадешь. Укроет одеялом. А потом поцелует в лоб, пожелав спокойной ночи и приятных снов. Джаелл улыбнулась, вспоминая то сладкое время детства. Когда все было так просто и понятно, не было никаких забот, кроме детского садика да того, кто же из детишек спрятал игрушку, а кто пожадничал конфеты и съел лишнюю.
When the golden sun doth rise,
Fills with shining light the skies,
Then you fade away from sight,
Shine no more ‘till comes the night.
Эта короткая версия песни была любимой для девушки. О да, она хорошо знала английский язык еще с самого детства, так что она полностью понимала значение этих строк. Открыв глаза, она смотрела на радужных «зайчиков». Медальон приятными текстурами лежал в ее ладони, как будто это было что-то прям ее. Как будто она нашла давно потерянную вещь. «Все будет хорошо… — подумала она, рассматривая медальон и грани камней. — Я выберусь отсюда. И никакая магия металла меня не остановит…».
Тут она почувствовала что-то неладное. Что-то тут было не так. Тут кто-то был. Повернув голову к двери, она увидела в проеме Карла Гейзенберга. Тот стоял неподвижно, держа в руках бутыль с коньяком. Похоже, он собирался выпить из горла еще пару глотков, да только он остановился. Он… Его лицо скрылось в тени под полами шляпы. Стоял как изваяние статуи. Будто само время замерло, и лишь Джаелл осталась двигаться вместе с медальоном.
— Мама… — услышала она его голос. — Мама… Прости меня… Я не хотел. Прости меня. Я не хотел, чтобы это случилось…
«О чем он говорит? Какая мама? — испуганно взметнулась Василеску, вставая со стула и отодвигаясь в угол. — Он что, вспомнил свою семью?! Раньше он никогда о ней не упоминал… Я думала, что он вообще уже давно забыл о ней…». Карл, тем временем, вошел внутрь грузными шагами, бросив молот на пол, а коньяк грубо поставив на стол. Он оперся руками о столешницу и смотрел вниз. Снял очки. И тут же послышались звуки капель — это… Капали слезы? Он что, плакал?
— Я не хотел… Тебя надо отдать Матери Миранде… Она тебя… Она тебя вылечит… — он явно бредил, предавшись воспоминаниям. — Нет… Матерь Миранда… Почему Вы ее не вылечили?! — он начал исступленно кричать. — Что Вы собрались со мной сделать?! Я не стану Вашим подопытным!!! Слышите?! Никогда!!! Вы обманули меня! — вокруг него начали летать куски металла, создавая ураган. — Вы использовали мою мать, чтобы заманить меня в ловушку! Нет! Уберите от меня свои руки! Я знаю, чего вы добиваетесь! Верните мне мою маму!!!
Гвозди и прочие острые предметы вонзались в стены, а стены дрожали — кажется, внутри арматура ходила ходуном, норовя вылезти из бетона и разнести мастерскую к чертям. Карл стоял в середине всего этого действия, а вот Джаелл пыталась спрятаться от летающего металлолома. Это было слишком странно — впервые она видела Карла в таком состоянии. Пьяный угар? Галлюцинации? До сих пор даже если он был выпившим, он был в здравом рассудке… А тут мгновенное преображение. Надо было его остановить, пока он тут все не уничтожил.
— К… Карл! — крикнула она, хватая его за рукав у плеча. — Карл, очнись! Ты у себя в мастерской! Здесь нет никакой матери!.. Карл!!!
Последний возглас получился слишком громким. Но, что удивительно, это подействовало. Гейзенберг остановился, резко обернувшись на кричавшую на него девушку. Сначала он ее не узнавал, смотрел сквозь нее. Но когда его взгляд упал на сжатый в ее руке медальон, он проморгался и осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что он находится у себя дома, в мастерской, на своей фабрике. Сразу же все летавшие винтики и ножи опустились на пол со звоном. «Пронесло…» — облегченно выдохнула Джаелл, отпустив руку мужчины и отступая назад.
Но тот что-то вдруг понял и начал надвигаться на девушку с очень недобрым лицом. Даже в какой-то момент появилась ухмылка.
— Теперь я понял, как ты заставила того ликана подчиниться тебе и защищать тебя от меня… — он прижал пленницу к стене, снова уперевшись коленом между ее ног, а руки подняв с помощью браслетов вверх. — У тебя точно есть дар. Я слышал, как ты поешь… Я сначала думал, что тут нет ничего особенного, но… Хах, ловко. Браво, Джаелл Василеску…
— Что… Что ты имеешь в виду? — сглотнула девушка, задергавшись и глубоко задышав, почувствовав слишком близко дыхание немца. — Я не понимаю, о чем ты…
— Хватит притворяться тупицей! — рявкнул он, совсем прижимая девку к стене своим телом. — Ты же сама поняла еще тогда, что ты сделала! Ты своим пением пробудила в том альфа-самце человечность! Ты всполошила в нем остатки воспоминаний о его прежней жизни! А теперь… Теперь ты сделала это со мной. Сучка… Хе-хе-хе-хе…
— Я не… Я не знаю, откуда у меня это! Я не знаю, как это работает! — запаниковала Василеску, вытягивая шею. — Пожалуйста, не надо… Что бы ты ни придумал, пожалуйста, не делай мне больно…
— Ничего не обещаю. Я как-то уж долговато был без секса. Мне снова хочется тебя. — он перекинул руки пленницы через свою шею, создавая иллюзию объятий, а сам подхватил ее за талию, голодно улыбаясь и облизывая губы. — Как ты хочешь, чтобы я тобой воспользовался?