В течение нескольких минут с отрядом было полностью покончено, и как только стихли выстрелы, стали слышны крики боли и отчаяния и невыносимый женский визг со стороны полона. И жуткая картина открылась глазам казаков – татары, охранявшие полон, прорубали себе дорогу к спасению в людских телах, беспощадно нанося удары направо и налево. Но зарубленные пленники, падая на землю, увлекали за собой соседей, поскольку все связаны были воедино крепкими сыромятными ременными веревками.
И те, кто падал, тут же попадали под копыта татарских лошадей, образуя завалы из тел.
- Ложись, ложись все! - заорали казаки, бегом спускаясь с увала и на ходу обнажая клинки.
Перепрыгивая через тела полоненных, казаки врубились в толпу татар.
Но всех опередил Тунгатар. Огромными прыжками преодолел он открытое пространство до первого татарина и вскочил сзади на его коня. Обхватив голову татарина ладонями, он сдернул его с коня и встряхнул, обрывая шейные позвонки. Тут же Тунгатар вскочил ногами на седло и легко перепрыгнул на коня следующего противника, которого постигла та же участь. Видевший гибель двух своих собратьев, третий всадник, в ужасе закричал дурным голосом: «Мнау бьору! », и с перекошенным от ужаса лицом, стал дергать поводья, пытаясь уйти от Тунгатара. Но тот выдернул из ножен кривой ногайский пышак и без замаха метнул его вслед татарину. Пышак легко пробил его толстую шею, и тело татарина обвалилось с коня.
А Тунгатар, стоя ногами на седле, уже настигал следующую жертву. Татарин оказался не из робких и, развернув коня, пошел на сближение, бешено вращая над головой саблей. Тунгатар упал в седло и рывком выдернул из ножен свою саблю. Ударом снизу вверх отсек он руку татарина вместе с плечом.
Остальных татар уже добивали подоспевшие казаки. Несколько всадников бросили сабли наземь и подняли вверх руки, показывая, что безоружны. Но после учиненного ими пленникам побоища, не было милосердия в казачьих сердцах, и сдавшиеся в плен татары были тотчас зарублены.
Тяжело дыша, Тунгатар спрыгнул с татарского коня и, подойдя к мертвому татарину, выдернул у него из шеи свой нож. «Суйкын» - презрительно прошипел он сквозь зубы и пнул ногой тело поверженного врага.
В этот момент из-за увала балки показались казаки из засады Гната Зарубы, которые изо всех сил спешили к товарищам.
ГЛАВА 38
Саип-Гирей пребывал в растерянности. Он собрал своих мурз и темников и задал им единственный вопрос: «кто напал на войско»? Все молчали, и тогда хан повторил вопрос, но уже другим голосом, не предвещавшим ничего хорошего собравшимся.
Наконец, главный харабарчи Дос-Мамбет, набравшись храбрости, промолвил:
- Великий хан! Я думаю нападавшие – это казаки, объединившиеся с ногаями Едисанской орды. Судя по меткому огню из ружей – это были казаки. Но многие наши воины убиты ногайскими найзами.
- Как это может быть, чтобы ногаи воевали против нас вместе с казаками, с которыми у них вечная вражда!?
- Великий хан, - ответил харабарчи, - ведь и мы воевали вместе с казаками и против поляков, и против литовцев. Вопрос лишь в том, кого нам выгоднее поддержать в той или иной войне.
- Ногайцы - кылыши уже «прославились» походом против нас в прошлом году. Нынче нельзя им прощать новую вылазку против Крыма. Саип-Гирей упер тяжелый взгляд в темника Джанибека.
- Едисанскую орду следует жестоко покарать, чтобы впредь неповадно было им ходить против владетеля всех ногайцев!
- Великий хан! – сказал Дос-Мамбет, - Я сейчас же отправлю моих наянов по балкам, чтобы выявить и определить силы противника. Думаю, пока нам нужно прекратить движение, чтобы потом ударить сразу и наверняка.
- Да? – Саип-Гирей вскипел, - Ты только сейчас думаешь кого-то куда-то отправлять? А где твои разъезды, которые давно уже должны были обнаружить неприятеля и предупредить об опасности!? Где мой полон? Где мой передовой отряд из лучших наянов во главе с моим племянником Тейлегеном? Отвечай!
Харабарчи покорно склонил голову и промолчал. Что он мог ответить хану, если все войско, отягощенное большим обозом с добычей, большим полоном, успокоилось и расслабилось, не ожидая от урусов никаких военных выступлений. Да и кто мог помышлять о выступлениях урусов, если вся их армия была разбита и пленена. Сам Саип-Гирей, пребывая в благодушии и покое, передвигался не на боевом коне, а в шикарном возке, отделанном изнутри кожей и бархатом, захваченном его наянами в подворье какого-то русского купца.
- Ты, Дос-Мамбет, - презрительно скривил губы в ухмылке хан, - не достоин быть главным харабарчи, ты вообще не стоишь даже куска баранины, который я ежедневно даю тебе в пищу!
Саип-Гирей снова уперся взглядом в Джанибека и уткнул толстый палец ему в грудь.
- Ты, Джанибек, иди и повесь эту собаку на глазах всего войска! Даю вам всем время до полудня, - он прошелся свирепым взглядом по своему ближайшему окружению, - выяснить, кто напал на нас и какими силами. Где находится сейчас противник и каковы его замыслы. И приведите мне уруса- Захария, я хочу с ним поговорить!
Почтительно кланяясь, мурзы удалились выполнять указания хана. Через некоторое время к Саип-Гирею, возлежащему на атласных подушках на зеленой мураве, двое наянов подвели полоненного в донских степях казака Захария.
- Ты, урус, можешь заслужить жизнь и ханское расположение, если сделаешь то, что я тебе прикажу. Но если откажешься, тебя ждет долгая и мучительная смерть. Ну, что скажешь?
- А что, у меня есть выбор? Приказывай, хан.
- Пойдешь в лагерь к своим собратьям-казакам, как ты уже ходил к защитникам Аштар-Хана. Мне нужно знать, сколько их и где их силы. По возможности, узнать их планы. Мы тебя немного побьем – скажешь, что с боем вырвался из полона и ушел к своим.
Казак понуро склонил голову в знак согласия…
ГЛАВА 39
Атаманы и сотники казачьего войска собрались на небольшой поляне, укрытой от посторонних глаз высокими увалами и березовой рощицей, которая совсем недавно была местом их третьей засады – теперь уже несостоявшейся.
Было ясно, что их первоначальный план сработал только на первом этапе. Нужно было заново перекраивать и засады, и все дальнейшие действия. А чтобы знать, где теперь размещать засады, нужен был «язык», причем не простой, а из начальников крымского войска. Который знал бы, что намерен предпринять хан в самое ближайшее время.
Как-то само собой получилось, что и Ивашко Черкас, и Тунгатар уже после первых стычек с противником в этом долгом походе, оставляли последнее слово за Гнатом, признавая его старшинство. Вот и теперь они внимательно слушали его неспешную речь.
- Прежде всего, нам нужно укрыться от татарских разъездов, коих число сейчас должно возрасти, ведь хан ничего не знает о наших силах и наших намерениях.
Татарам нужно показать, но как бы нечаянно, один отряд в четыреста – пятьсот сабель, расположенный вдоль шляха, вроде бы в засаде. Для этого можно использовать вот это, уже готовое место. Обнаружив засаду, причем, довольно крупных сил, вряд ли они станут искать дальше, и пойдут на нее, взяв засаду в кольцо. Чтобы они поверили в нашу хитрость, засаду нужно окружить нашими разъездами, но их нужно немного – всего три - четыре, просто, чтобы татары их увидели. Мы же прикроем засаду основными силами, оставив татарам простор для маневра, и как только они пойдут на наших, мы ударим им в тыл с подготовленных засидок. А наша конница, укрытая до поры в оврагах и балках, ударит во фланги.
Все это нужно сделать очень быстро, потому что хан не станет мешкать – думаю уже сейчас его разъезды расходятся по склонам и высотам, откуда обзор лучше.