Гир, внимательно слушавший ее речь, задумчиво качнул головой. Отступил.
— Все, кто это знают, мертвы, и я уверен, они меня не предавали. Ладно, дорогая супруга. Пиши свою магию.
Распутывать собственный сонет оказалось любопытно. Ада гордилась этим творением — если не знать, что воздействие есть, никогда не нащупаешь мельчайшие искажения памяти. Едва успела закончить, когда в дверь постучали, а Гир аккуратно сел на пол и определенно не был готов кому-либо открывать.
Ада больше всего боялась, что это будет Беата, но та, к счастью, не была дурой и затаилась. На пороге топтался до отвращения знакомый мальчишка из дома Ферстнера. До недавнего времени — из дома и самой Адельхайд.
— Вам письмо!
Она с улыбкой взяла плотный конверт, сломала печать семьи Зальцман, сощурилась, стараясь разглядеть строчки. Кивнула скорее собственным мыслям.
— Спасибо.
Закрыла дверь, взялась разыскивать свечи в сундуках — это было определенно проще, чем пытаться найти лампаду Гирея, которую вообще мог прикарманить какой-нибудь стражник. Наконец справилась, теплый огонь осветил комнату.
Друг все еще задумчиво сидел на полу, приходилось переступать через его вытянутые ноги. Судя по тому, что сонет ушел без следа, это был более-менее нормальный эффект. По крайней мере, Гир дышал, это Адельхайд проверила. Вероятно, разуму требовалось время, чтобы заполнить образовавшиеся после магии пустоты.
Ада села за стол рядом, расстелила письмо. Как стремительно брат отрекся от нее! Еще и требовал вернуть назад якобы украденные вещи. Она хмыкнула, обмакнула перо в чернильницу.
— Разве не ты сам обещал мне приданое, — проворчала вполголоса.
Засмеялся Гирей, сжал ее локоть, подавшись вперед.
— Спасибо. Хотя ты чучело соломенное, что вообще пришла на мою казнь. Могла ведь жить нормально.
— Не могла, — отозвалась она, не отрываясь от составления изящно оскорбительного ответа. — У меня было отвратительно бессмысленное детство до того, как я встретила тебя. Жить так теперь? Ну уж нет. Правда, не представляю, как мы будем доставать деньги.
— Ну для начала, — Гирей встал, потянулся. — Нам нужны те ребята, которые грабили твою квартиру. Они ведь так и не вернули мне долю. И, Ада. У нас еще кое-какая проблема есть.
— А именно?
— Кровать. Она у меня только одна. Мы, конечно, теперь супруги и все такое…
— Упаси птицы! — с чувством отозвалась Адельхайд. — Кто-то из нас определенно будет спать на полу. В большом сундуке должно быть одеяло.
Засмеялись оба, сжали на мгновение руки. Ада вернулась к письму, Гир за спиной загрохотал, пытаясь привести свое жилье в порядок после обысков и заодно найти место для новых вещей.
“Наверное, давно можно было решить вот так”.
Она тряхнула головой, улыбнулась своим лучшим оскалом. Какой смысл о чем-то жалеть? Сейчас главное отбить у брата собственные вещи, а то с него станется еще и стражу на дорогую сестру натравить.
***
Южная Империя, подземелья17 Петуха 606 года Соленого озера
Он был совсем мертвым. Лицо посерело, замерло, как у живых никогда не бывает, даже у спящих.
Эш опустилась на колени рядом с телом, скользнула взглядом от кляксой расплескавшихся по полу волос по шраму, рассекавшему спокойное лицо, по гвардейской одежде, которую Текамсех так и не сменил.
Человек, который поверил. Спас. Рискнул. Который купил чаранг для Айдана — такой неразумный жест, он должен был понимать, чем рискует.
Подземники покинули пещеру, от аванпоста не осталось и следа, только теплились лампады в древних плошках. Эш не знала, почему решила остаться и подождать. Просто она была должна.
Это было как воспоминания о Кадо. Чувство совсем рядом, кажется, протяни руку и коснешься, но оно тает миражом. Но здесь виной был не их тройной шедевр. Было что-то глубже. Важней.
Айдан стоял за плечом, его печаль казалась облаком горького дыма. Кадо сидела с другой стороны от тела, она что-то говорила, но Эш улавливала только общий смысл.
Его убили. Кадо не надеялась успеть принести его живым, просто хотела, чтобы он умер не в одиночестве. Не там.