Вообще это было скучно — делать вид что узнаешь то, что знаешь и так примерно все две недели. Надо было всех напарников отправить в О’Германам, пожалуй, поболтаться по улицам и присоединиться к ним. А тут иди, еще и верти головой, словно в первый раз в магическом квартале.
Ну красиво, да, не поспоришь. Река и каналы дышат прохладой, мостовая выложена белым камнем, фасады раскрашены так ярко, что затмевают даже самые богатые наряды. Дом О’Флаэрти в конце улицы смотрелся блекло на общем фоне — лепнины мало и вся наверху, стены темно-рыжие, даже решетки на окнах без особых узоров, надежные, словно в тюрьме.
— Как же сюда влезли, — изумилась Джейн.
— Так небось сзади, — отозвался Эдвард. — Спорим, там не везде решетки?
— Они и здесь не везде, — она указала под самую крышу, где виднелся кругляш чердачного окна. — Только по этой стене и кошка не взберется.
Эдвард пожал плечами, нахально цапнул за плечо выворачивающую из-за угла служанку.
— Хэй, красавица, а расскажи, как вас ограбили?
Девушка оскорбленно стряхнула руку, отступила.
— Мне некогда болтать с прохожими. Хотите сплетен — идите на рынок.
— Нас наняли расследовать ограбление, — вступила Джейн. — Вы могли бы очень помочь.
— Кто нанял?
— Он представился господином Ямбом.
Недоверчивая гримаска тут же исчезла, сменившись улыбкой.
— Сразу бы сказали! Мне правда некогда, но вы идите к задней двери, вот туда. Спросите Маргарет, это домоправительница, она или расскажет, или велит кому.
— Спасибо, красавица! — крикнул Эдвард вслед девушке. Та оглянулась с улыбкой, махнула рукой.
Эх. Он ведь все то же самое делал. Почему тогда у Эдварда получалось, а у него — нет?
Неприметная дверь с здоровенным при этом замком вела прямиком на кухню. Пара слов полноватой, явно усталой домоправительнице и вот они уже идут узкими служебными коридорами вслед за слугой.
— Сюда они залезли. Окошко было приоткрыто, чтобы воздух шел, вот и вышло.
Крохотная кладовка на третьем этаже была заставлена посудой, в углу приютился бочонок с водой, громоздились горшки и бутылки — все, чтобы быстро подать господам сласти или сидр, не бегая до кухни. Слуга отодвинул посуду с полки напротив окна, указал с театральной трагедией:
— Вот! И три чашки разбили из белого сервиза, представляете?
На верхней полке остался длинный след в обрамлении торчащих щепок, а в стене глубокая дыра. Эдвард сунул внутрь палец, занозился, крякнул недовольно. Джейн отошла к окну, вытянула руку, словно из лука целила в пострадавшую стену.
— Арбалетный болт, — постановили хором.
— С веревкой? — Уточнил Эдвард. — Ничего себе мастер, попасть в такую щель! А дальше как, ребенка они сюда запустили? Тут же не окошко — форточка, еще и открывается едва-едва.
— Может, и ребенка, — задумчиво кивнула Джейн. — Что отсюда взяли, не подскажете?
— Да считайте ничего, пару яблок и горсть сахара. Может, и правда дитя глупое лезло, но вот дальше точно бандиты. Статуэтки все забрали, перстни господина, деньги понятно, но он тут много не держит, в основном в банке все…
— Покажите, из каких комнат.
— Да почитайте из всех! Только возле кухни не были, а так и в кабинете, и в господской спальне разор навели. Дома тогда только мы были, слуги то есть, хозяин всю ночь отсутствовали.
— Кто-то знал заранее, что он уедет?
— Да считайте все знали, он предупреждает, когда ужин не подавать, а завтрак наоборот, поплотней.
Эдвард переглянулся с напарницей, переспросил:
— Все — в смысле, слуги?
— Ну да. Еще утром сказали.
Значит, могли растрепать на рынке. Хотя О’Флаэрти слуг приучает не болтать, но за всеми даже он не проследит. Может, вообще сами бандитов навели, получили кус с добычи.
Да нет же, глупость! Тогда бы вторые ключи сделали и все, а не через кладовку лезли. И отбирают здесь слуг, будь здоров. Разве что на кухню могли взять случайного человека…
— А скажите, — первой успела спросить Джейн, — никто из слуг недавно не уходил?
— Нет, у нас подолгу за место держатся. Разве что Патия, кухарка, брала недавно мальчонку… Или девчонку, не знаю, чтобы на рынок бегала по срочной надобности. Вроде бы не сложилось у них что-то. Только вы Патию сейчас не расспросите, она к родным в деревню уехала, попросила у господина отпуска.
Переглянулись опять, под страдания слуги о вещах:
— В столовой скатерть забрали кружевную и стекло заричанское, побили небось, жалко. Даже камни из картинных рам выколупали, представляете?
Эдвард отчего-то вздрогнул, спросил: