— Макса, — тихо ответила Обри, встав. — Сида. Молли. Бренду.
— Бренда-а-а, — завыл мужик. Брызнула кровь.
— Пошли, — резко сказала Обри.
— Эй, — Даниэле — Кит, от маски тут давно одно лицо осталось — схватил девчонку за руку. — Нужно помочь ему. Он же так калекой себя сделает!
— Пусть делает. Отпусти.
Он в самом деле отпустил, оглянулся неуверенно. Ольга хмуро смотрела на мужика. Сказала:
— Идите. Я попробую ему помочь.
— Ты же не собираешься его добивать? — уточнил Кит. Она словно через силу оглянулась, улыбнулась.
— Нет, ну ты чего! У меня способ примерно как у Ястреба, только если смотрят, не получается. Идите. Я сейчас.
***
там же
Напарники ушли, она подождала еще немного. Посмотрела на мужика.
Чем бы их ни сводили с ума, мясники говорили, это вроде дури. Значит, этот человек сам взял это и сам виноват в том, что с ним случилось. В каждой из смертей.
Так пусть осознает все ясно, а не винит собственные руки.
Перо выскользнуло из выреза рубашки, нырнуло в крохотный пузырек с водой. Замерло. Нужно было закрыть глаза, сосредоточиться, посчитать слоги. Прошептать стихотворение вслух, поправить. Лучше было бы с бумагой, но ее с собой не было.
Наконец получилось что-то относительно пристойное, такое, что мир должен был принять. Капли воды зависли в воздухе, словно размышляя, стоит ли воплощаться, потом все же исчезли.
Мужик поднял взгляд. Моргнул, глядя на наемницу. Завыл протяжно на одной ноте.
Перо и пузырек спрятались на места, Ольга вздохнула, тряхнула головой.
— Ну что ты смотришь, — спросила мужика. — У тебя дом есть, семья или еще кто. Не всех же ты убил. Вот иди, помогай им, а не вой тут.
Следить, что он послушается, не стала, зашагала вслед команде.
Ее ждали через два дома. Тут же спросил Даниэле:
— Ну что, получилось?
— Руки он разбивать перестал, — улыбнулась она, пожимая плечами. — А что дальше будет делать — это не ко мне вопрос. Может, в Илате утопится. Куда дальше идем?
— И много ли тут еще сумашедших? — дополнил вопрос Даниэле.
Обри вытерла кровь с подбородка — когда она успела так прокусить губу? — мотнула головой, но все-таки ответила.
— Идем туда, где эти плохие руки убивали. Сколько их, не знаю. Я тогда в мастерской была, у портних сейчас все время занято всегда из-за господского праздника.
Повела между домами в сторону старой рыночной. Даниэле пристроился рядом, тихо спросил:
— Ты магичка, да? Музыкантша, и нас прогнала, чтобы не беспокоиться о площади действия мелодии?
Ольга загадочно улыбнулась, толкнула напарника в тощее плечо.
— Много будешь знать — много будет бед, слышал поговорку?
— Не слышал, — смутился он. — Извини. Просто я подумал, если такие важные вещи друг про друга знать, работать будет проще.
Она фыркнула, на ходу оглянулась на Ястреба, прищурилась.
— Спорим, ты раньше наемником был?
Равнодушное, изуродованное шрамами лицо не изменилось, монах качнул головой. Подумал, положил ладонь в воздухе, второй ткнул намного выше нее.
— Что, бери выше? — угадала она.
— Магом? — тут же ткнул пальцем в воду Даниэле.
— Убийцей? — одновременно предположила Ольга.
Вот и гадай теперь, кому он кивнул. Не обоим же, магов в цергийскую гильдию не берут.
— То и другое по очереди? — фыркнула она, монах полез за пазуху, но написать ответ не успел. Обри остановилась в очередном узком проулке.
— Здесь, — сказала глухо, словно ей трудно было дышать.
Ольга огляделась. На земле и камнях еще можно было угадать впитавшиеся пятна крови, тонкая деревянная дверь ближайшего дома пробита насквозь. Обри с трудом сглотнула.
— Я пришла после работы. Еще на краю квартала все начиналось, кровь, раненые. Прибежала сюда, — шагнула к низкому порогу, погладила разбитую доску. — Это был дом Макса. Он с Молли и детьми приютили мою маму, потом не выгнали меня.
Отвернулась, прижавшись спиной к стене. Указала рукой.
— Его тело было дальше по улице. Наверное, пытался остановить тех, кто пришел. Сид выскочил на порог. Его головой пробили дверь, я его только по одежде узнала. Молли и Нэнси, ее старшая дочь, в комнате были. Младших они в подвале спрятали, их забрала потом Элис. У нее трактир, работа найдется и ложка каши тоже.
Она говорила и говорила, называла незнакомые имена. Ольга слушала, хмурясь.