— Эй, ты! Принеси мне подушку.
Она кивнула с неожиданной улыбкой, пристроила метлу в угол и убежала. Сикис проводил ее взглядом — девчонка выбивалась из общего фона. Бывшая рабыня? Когда у таких открывается дар, их сдают в Цитадель. Наверное, даже здешнее заточение будет казаться праздником после невольничьих бараков. Впрочем, отметин от ошейника у девчонки не было, да и слишком любопытно она косилась для магички. Наверное, младшая служащая надзора.
В зал понемногу стягивались люди, Сикис оглядывал их с неудовольствием. Все одинаковые: в простых серых халатах, старательно прячущие глаза. Некоторые еще и фляги на поясах прикрывали ладонями, словно причинное место в неудачно пошедшей драке.
У них не было ни желания, ни, что важнее, опыта работы с гвардией. А у Сикиса — себе он мог в этом признаться — не было опыта работы с ними. Одно дело одаренные гвардейцы, и совсем другое — цитадельские.
Главное, чтобы выбранный маг не сбежал. Иначе рыбка откусит Сикису кое-что поценней пальца, и хорошо, если сделает это быстро.
***
там же
Нога болела тем сильней, чем сильней Отектей торопился, но медлить было нельзя. Рагнар не взял приказ, значит, гвардия выберет кого-то другого.
У него было мало шансов, он прекрасно это понимал. Хромой, он не был нужен двадцать лет, и вряд ли что-то изменилось. Можно надеяться только, что гвардеец не выдернет одного человека из ряда, а спросит, кто готов послужить на благо Империи.
Отектей знал, что будет единственным, кто шагнет вперед. Так уже было, в тот год, когда первых магов заперли в Цитадели, и он, не имперец по крови, а недавний кочевник, изгнанник, добровольно пришедший в эти стены, добровольно же вызвался стать убийцей. Он был первым цитадельским магом, начавшим работать на гвардию, но с надеждой на расшитую перьями куртку пришлось распрощаться. Каким бы одаренным магом ты ни был, как бы ни были полезны твои миражи, хромой не может преследовать беглецов и шпионов.
Трапезная, полная людьми, была непривычно тиха, никто даже не шептался. Отектей вышел в первый ряд, бросил взгляд на гвардейца. Из западных имперцев, судя по лицу, рядовой, судя по одежде, приказ тоже простой. Однако пришел за магом. Странно.
К гостю подошла юная надзорщица, подала подушку. Тот отмахнулся, девушка, обхватив туго набитую пухом ткань, замерла в стороне. Жаль. Если бы гвардеец сел, можно было бы тоже опуститься на пол.
Нога стреляла болью, криво сросшаяся кость раздирала мышцы изнутри. Отектей старался на нее не опираться. Давно нужно было попросить у надзора трость, ходить стало бы легче.
Впрочем, Анаквад с главой надзора едва наскребали деньги на одежду, еду и чернила. Заявка на трость висела бы годами, о ней пришлось бы напоминать, и если на то, чтобы попросить один раз Отектей мог пойти, то на такое — нет. Перетерпеть боль проще, чем унижение.
— Это все? — недовольно поинтересовался гвардеец, когда в арке показался охающий декан.
— Да, господин.
— Пусть встанут по типу дара. Мне нужны художники или писатели.
Отектей остался на месте, за ним столпились другие художники. В пяти шагах слева замер Чагатай, внук декана, традиционно первый среди писателей. Его можно было не брать в расчет, работать на гвардию такой не станет. Возможно, мог бы кто-нибудь из учеников, но тем глава надзора наверняка велела сидеть по комнатам и не высовываться, пока гость не уедет.
— Кто из вас желает послужить во благо Империи?
Отектей шагнул вперед. Как и думал, единственный.
Гвардеец удивился. Медленно скользнул взглядом сверху вниз, задержался на лице, на фляге, на…
— Хромой? — пренебрежение в голосе было ожидаемо, но все равно резануло.
— Это не мешает мне рисовать, — ответил сдержанно.
— Отектей — наш лучший миражист, работал на гвардию прежде, больше десяти выполненных заданий, — зачастил Анаквад.
Словно на невольничьем рынке, где плохой товар пытаются продать подороже.
— Мой приказ — отыскать командира гвардии Текамсеха Пустынника, — прервал монолог гвардеец. — Мне нужен человек, который сумеет обойти всю столицу, а при необходимости не только ее.
— Возьмите меня, — тихий, звонкий голос раздался с неожиданной стороны. К Отектею приблизилась надзорщица, чье имя он никак не мог вспомнить. Зачем-то взяла за руку, из второй так и не выпустив подушку. — Нас обоих. Он опытный и рисует, а я быстро бегаю, и умею стрелять, и перевязывать раны.