– Надо спешить. Сверху сообщили, что политическая ситуация очень накалилась, и нам надо успеть вернуться. Арабы сбили пять гражданских самолетов, причем два израильских, там и так все время тлеет, а теперь и предлога не надо, чтобы полыхнуло. Индийцы сбили китайский самолет, те в ответ затопили какой-то корабль. Ой, чую, ситуация будет только ухудшаться.
– А мы разве влезем все в бронетранспортеры? – спросил Кирилл.
– Из города наняли автобус через консула. Сейчас прибудет.
– Кто платит?
– Кто, кто, страна. Давайте соберемся в кучу и будем ждать автобус.
– Мы уже закончили, – Маша встала из-за стола.
У ее ног появилась блестящая жиром довольная физиономия мопса. Он внимательно смотрел снизу вверх на Черных. Начальник лаборатории не выдержал его взгляда.
– И вас тоже касается, Карл.
Пес после того, как услышал свое имя, высунул язык и попытался повилять обрубком хвоста. Кирилл взял его на руки и вытер салфеткой мордочку, чтобы пес не испачкал ему одежду. Публика в кафе бросала на них любопытные взгляды.
– А как же эти люди доберутся домой? – Маша сочувственно оглядела публику.
– Без понятия. У них есть свои государства, которым они платят налоги, – ответил Черных.
– Пешком, раз самолеты не пропускают, а корабли скоро завязнут в густой воде. Это будет такой вариант библейского исхода евреев из Египта, – Кирилл произнес это шутливым тоном, хотя ему было совсем не смешно.
– Ужас, – Маша поняла его правильно.
Народ в зале ожидания пытался устроиться на ночлег. Родители сооружали для детей навесы, чтобы оградить от света и шума, а сами пытались уснуть сидя. Раненые, кроме Петрищева, спали. Ученый стонал и приговаривал:
– Столько всего я не успел, не оставил учеников, не передал знания…, вот только жить начал…
– Вам ничего не грозит, рана легкая, – успокоила его врач.
– Это вы специально говорите, чтобы я не волновался, а я уже руки перестаю чувствовать, и голова кружится, как перед смертью, – слабым голосом признался Петрищев.
– Это обезболивающее, оно сильное, наркотик, для быстрого эффекта.
– И голоса, голоса зовут, – Петрищев блаженно прикрыл глаза и замер.
Черных испуганно посмотрел на коллегу, затем на врача.
– Что с ним?
– Уснул.
Приготовленные заранее на груди руки ученого расцепились и сползли вниз. Врач проверила пульс на одной и довольно кивнула.
– С ним все хорошо, ему как раз нужен сон.
– Спасибо вам, доктор, – Черных пожал руку женщине. – Вы учились в России?
– Да, в медакадемии, в Оренбурге.
– Хорошо говорите.
– Спасибо, – врач замялась. – А вы ученые? Вы же из-за того, что по телевизору показывают?
– Да, из-за этого. Но без оборудования и самолета мы теперь просто беженцы, – Черных вздохнул.
– Это правда, что вода становится гелем?
– Чистая правда.
– Вы знаете, почему?
– Почти. Не знаем пока, как это остановить.
– И кто-то не хотел, чтобы узнали? – догадалась женщина.
– Да, выходит, что так.
В стеклянные двери аэропорта вошла толпа пассажиров, по виду европейских. Они огляделись и сразу начали рассредотачиваться по местам, которых осталось очень мало. Следом в дверях показались два морских пехотинца, при оружии и с носилками. Они сразу привлекли внимание публики. Военные увидели руководителя миссии и направились к нему.
– Автобус подошел, можете грузиться, – сообщили они.
Народ начал подниматься, помогать раненым. Новоприбывшие пассажиры устремились к свободным местам. Петрищева переложили на носилки. Кирилл и Маша оказались позади всех. Тот самый мальчишка, что играл под столом с Карлом, подал голос, завидев пса. Родители начали его успокаивать.
Сомалийская ночь была противоположностью жаркому дню. Свежий воздух был похож на сентябрьский где-нибудь в средней полосе России. Только с моря приходящие потоки окатывали теплыми влажными порывами. Громко шуршали цикады, и где-то на полосе догорал самолет, распространяя по округе запах гари.
Мест в автобусе хватило всем. Кирилл сел рядом с Машей, а переноску с Карлом поставили в ноги. Как только автобус тронулся, сразу захотелось спать. Перенесенные за день испытания дали о себе знать внезапно навалившейся усталостью.