Анатолий Рыбаков
Водители
Глава первая
Вертилин свободно расположился в потертом кожаном кресле, единственном в маленьком кабинете Полякова, если можно назвать кабинетом этот угол канцелярии, отгороженный фанерной перегородкой. Стояли здесь еще два стула, стол, за которым сидел Поляков, шкаф с чертежами и автомобильными деталями на полках. У двери рукомойник, рядом с ним полотенце и синий в масляных пятнах комбинезон.
– У меня есть резолюция товарища Канунникова, – сказал Вертилин, – но, – он улыбнулся, – вы хозяин, вам и решать.
Улыбка как нельзя больше шла ко всему его облику крупного, полного сорокалетнего мужчины, благодушного и деловитого. На нем был серый в полоску костюм. Открытый ворот рубашки молодил холеное лицо с чистой кожей, ясным лбом, уходящим в залысину, и голубыми приветливыми глазами.
– Покажите резолюцию, – сказал Поляков.
– Резолюция довольно туманная. Если все резолюции так пишутся… – Вертилин протянул записку, вздохнул и стал украдкой разглядывать Полякова.
Перед ним сидел человек лет тридцати пяти, с сухощавым энергичным лицом. Зачесанные на косой пробор черные волосы тронуты на висках первой сединой, без которой это мужественное лицо могло бы показаться несколько грубоватым. Синяя рубашка с темным галстуком свободно облегала широкую грудь и сильные плечи. Почерневшие складки кожи на широких ладонях и крепких пальцах свидетельствовали о долголетней шоферской практике. Хорошо знакомый Вертилину тип начальника гаража, «хозяина» небольшого предприятия. Пытаясь предупредить отказ, Вертилин сказал:
– Конечно, пять-шесть машин не делают погоды: кирпича надо перевезти несколько миллионов штук. Тут нужна сотня машин, и скоро подойдет моя автоколонна. Но пока надо начать вывозку, наряды пропадают.
Поляков возвратил бумагу Вертилину:
– К сожалению, помочь не могу.
– Такая мелочь, пять-шесть машин…
– Все машины уже распределены.
Поляков встал. Вертилин тоже поднялся. Но он был не из тех, кто быстро уходит. С хорошо разыгранным недоумением он спросил:
– Что же мне делать?
– Добейтесь решения облисполкома. Пусть у кого-нибудь снимут и дадут вам.
– Решения мы добьемся. Но пока будут решать, я навигацию упущу. Нам, приезжим заготовителям, все это не так легко пробивать.
Поляков молчал. У него действительно не было свободных машин.
– Будем говорить как хозяйственник с хозяйственником, – веско проговорил Вертилин. – Помогите мне – я помогу вам. Нуждаетесь в строительных материалах? Кроме того, плачу наличными. Я знаю, что такое для предприятия наличные деньги в кассе.
Поляков поднял глаза, внимательно посмотрел на Вертилина.
– Не поймите меня превратно, – продолжал Вертилин. – Закон есть закон, но существуют мелочи, которые закон не в силах предусмотреть, приходится как-то изворачиваться.
Он искал взаимного понимания, когда возникшая симпатия решает дело.
– Напрасно вы теряете время, – сказал Поляков. – Свободных машин нет.
Наступило молчание. Вертилин не уходил. Черт возьми! Он не от себя пришел, а от крупной государственной стройки. На минуту он забыл о действительной причине своей назойливости. Волнение сообщило его голосу искреннюю проникновенность:
– У вас есть, конечно, основания отказывать мне. Но не случалось ли и вам быть в моем положении? И не думали ли вы тогда, что если бы люди отнеслись к вам по-человечески, то помогли бы.
– Все это так, – ответил Поляков, – но мы недодаем на линию много машин. И за это нас бьют.
– Еще за пять машин не повесят, – сразу повеселел Вертилин. Ему казалось, что он задел в душе Полякова какую-то живую струнку и этим исправил промах, который сделал, заговорив об оплате наличными деньгами.
– Для того чтобы выделить вам эти пять машин, их надо у кого-то отнять, – сказал Поляков. – Этого делать я не имею права. Самое для вас верное: пригнать сюда колонну и ни от кого не зависеть.
– Ну что ж, – Вертилин взял шляпу, перекинул через руку макинтош. – Нет так нет. А все же я буду вам надоедать. – Он улыбнулся в знак того, что они расстаются если не друзьями, то хорошими знакомыми.
– Заходите, – Поляков тоже улыбнулся, обнажив два ряда крепких белых зубов. Казалось, будто он улыбался не шутке Вертилина, а своим собственным мыслям.
Двор, куда вышел Вертилин из конторы, был обнесен новым забором, ворота обиты железом, проходная будка выкрашена зеленой краской. Вокруг помоста для мойки машин не было обычной лужи: вода уходила в специальный сток. Из-за красных, потемневших от времени кирпичных стен мастерской доносился глухой шум производства: удары молота по железу, рокот моторов, шипение электросварки. Возле гаража стояли три грузовика; вокруг них хлопотали шоферы, готовясь в рейс. Хорошие машины! Чисто вымытые, свежевыкрашенные, с застекленными кабинами. У автобазы – лучшие машины в городе.
Во всем ощущалась крепкая хозяйственная рука. Порядок Вертилин увидел даже в том, как старичок сторож, наморщив лоб, проверил отметки в пропуске, затем предупредительно открыл дверь и козырнул.
Неожиданный отказ Полякова расстраивал тщательно обдуманный Вертилиным план. В этом плане автобаза занимала место не главное, но существенное: ей предстояло служить ширмой, за которой разыграется сама комбинация.
Случай помог Вертилину. Выйдя из проходной, он столкнулся со снабженцем автобазы Смолкиным.
Полнота не мешала этому румяному молодому человеку, в новеньком защитном кителе и синих брюках навыпуск, быть крайне подвижным и деятельным. Сейчас он шел быстрой походкой, присущей людям, которые всегда торопятся без всякой к тому причины.
– А я только от вас! – воскликнул Вертилин, останавливаясь посреди тротуара и широко разводя руками.
Изобразив на лице не меньшую радость и выказывая крайний интерес к Вертилину и его делам, Смолкин спросил:
– Были у Полякова, все в порядке?
– Не совсем, – ответил Вертилин, всматриваясь в плутоватое лицо Смолкина.
– Неужели отказал? – испуганно спросил Смолкин и даже схватил Вертилина за руку.
– Да.
– Не может быть?!
– Как видите, – ответил Вертилин, легонько освобождая руку.
– Странно. – Смолкин покачал головой.
– Мне с ним и поговорить толком не удалось. Народу в кабинете полно.
– У него всегда сутолока, – подтвердил Смолкин, знавший, что Поляков никогда не принимает сразу нескольких посетителей.
– А поговорить есть о чем, – многозначительно произнес Вертилин, не сводя со Смолкина оценивающего взгляда.
– Ничего, – успокоил его Смолкин, – все наладится, забегите как-нибудь, потолкуем.
– Мы можем встретиться сегодня, – сказал Вертилин.
– Когда?! Кончаю я поздно, надо домой заскочить, пообедать.
– Вот и поужинаем.
Вечером они сидели за столиком летнего ресторана на веранде, увитой побегами дикого винограда. Внизу, по аллеям сада, двигались толпы гуляющих, скрываясь и вновь возникая в свете редких фонарей. На танцевальной площадке играл духовой оркестр, заглушая звуки оперетты, доносившиеся из летнего театра.
Вертилин изучал меню. Официант стоял перед ним в позе той небрежной почтительности, которой официанты показывают посетителю бессмысленность его долгих размышлений. Смолкин громко переговаривался со своими многочисленными приятелями, сидевшими за соседними столиками, оглушительно смеялся и, не задумываясь, обещал Вертилину все устроить. При этом он делал пренебрежительный жест рукой, как бы говоря: «Все это для нас пустяки!»
Вертилин, сам снабженец, знал цену подобным обещаниям. Говорить надо по-деловому. Во-первых, он может помочь автобазе со стройматериалами; во-вторых, у него кое-какие связи в Москве; в-третьих…
– …В-третьих, – перебил Смолкин, поднимая рюмку, – должны мы поддерживать друг друга или нет? За успехи!