— Лариса Петровна, вы любите красивых мужчин?
— … не … люблю, наверное… но как-то на этом не концентрировалась.
— А я один раз видел такой красавец! такой! Как персидский принц! Он таджикский . Прямо дворец, там даже павлины у него — как сказка. И вот он на меня смотрит, а глаза у него с таким ресницам — я прямо дышать перестал, какой красота. И дает мне два пакета героин, по килограмм, и я знаю, что если с таким задержат, то посадят надолго, а он видел, что я боялся, тогда надел мне на шею такой талисман клык — пока он на тебе, сказал, никто тебя не тронет. И я так и ехал самый Бишкек, все время щупал талисман, а когда привез — клык куда-то делся, как растаял.
Киргизия . Это у нас в Оше так. А Рустам родом с Памира. Я один раз с ним поехал — это какой! Никакой зелени, одни камни. И дома такие… лежанки-ступеньки, все одна комната. И у них в доме четыре столба, которым они молятся. И обязательно карандаш от тараканов, потому что вши прямо кишит. Они не моются никогда — наверное, холодно. Зимой такой ветер, что весь снег сдувает. место, и заняться совсем нечем. В советское время пограничный поселок был, снабжали хорошо, а сейчас как край света. И солнце такое злое — все обветренные, прямо черные. Зато у них танцы и песни очень-очень красивые. И наряды. на наши, но только перышки на шапочке не наверху, а так, сбоку.
— Аня, а перышки должны быть от какой птицы?
— Сова. Я вам случай расскажу. У нас один дедушка любил, чтобы внучки носили такие национальные шапочки. , по три года. И вдруг одна пропал, весь аул искал, не найдут никак. Но нашелся — по шапочке. Шапочка с перышком лежал около норы — суслики внучку туда затащили, пока она спал. Четыре часа в норе! Замерз очень, но живой.
— Ань, суслики же маленькие! Может, сурки?
— Наверное, сурки. Не знаю как у вас, у нас — . Я думал, по-вашему — енот. Я когда в гостях у дедушки на , смотрю на них подзорный труба. Они совсем как люди — моются везде, даже подмышки. Приходят в ручей и моются. У нас и женщину-чистюлю так называют — . Еще цветы собирают. А как невест воруют, расскажу? Их соберется шесть или восемь и делают набег на соседний семья. Там берут невеста, приводят к себе. Она у них несколько недель живет, потом отводят обратно.
— Ань, а это не сказки?
— Какие сказки, я в трубу видел!
— Интересно, может, это люди у сурков переняли кражу невест?
— Или они у людей? А еще такой случай знаю — у меня был дядя, такой красивый, такой красивый… Забрали в армию, на флот. И вот матери сообщают — погиб. Что случилось — не говорят. И привозят в закрытом гробу. А мать плачет, плачет — не хочу так, откройте гроб. Мать в обморок упал. И умер, очень скоро.
— Аня, вы хотите сказать, что это правда?
— Правда-правда. Все же своими глазами видели!
Мухомор и кувшинки
— Астматика трудно придушить — он умеет экономно пользоваться последними остатками воздуха, поэтому менее уязвим!
Это мы с подругой Катей обсуждаем жизненные стратегии, наслаждаясь не только последним теплом, но и кулинарными изысками: , шарлоткой и малиновой настойкой. Уже вторые выходные празднуем ее день рождения — сорок восемь, из которых тридцать она ухаживает за инвалидной мамой, большую часть проводя с ней в ярославской деревне. Там есть все, что доктор бабушке прописал, — вольный воздух, огород, . Прискорбное обстоятельство только повысило градус Катиного природного жизнелюбия — радость она извлекает отовсюду, как изюм из булки, еще и делится с окружающими. Пространство и время вокруг нее закручиваются воронкой — гудят, а персонажи ее жизни, и анекдотичные, описываются так сочно, что в носу щекочет, как от шампанского.
Сейчас она рассказывает про приятельницу, которая так верила в , что, неэкономно вдохнув, улетела за счастьем в Австралию налаживать экологический туризм. В итоге на ее личной экологической тропе немецкую туристку натуральный крокодил. Ужасная трагедия, но хохочем, как ненормальные. Веет корицей, грибами и яблоками. Алтынай из угла сурово и недоверчиво смотрит на шумную Катю, но я знаю, что скоро эзотерические женщины кинутся друг другу в объятия.