В общем, девицы рода Флейм, за исключением Мариты, все были в сборе. Но у Мари имелась уважительная причина: она единственная из нас семерых успела выйти замуж за одного из самых завидных женихов Йоноля, дракона династии Прахтов, причем по любви, и переехала уже в дом супруга.
Правда, после этого брака свахи стали обходить наш дом по широкой дуге, а молодые холостяки под любым предлогом отказываться от приглашений заглянуть в гости. Причем таланту и богатству фантазии при поиске отговорок можно было позавидовать. Одна лишь фраза лэра Улиха: «Через три дня я не смогу отужинать у вас, уезжаю на свои похороны» – чего только стоила. Правда, потом он пытался уверить, что оговорился: дескать, отбыл не на свoе погребение, а на проводы в последней путь совы. Это была уникальная посыльная птица, служившая его роду две сотни лет… Но на повторное приглашение отужинать отчего-то не согласился. Хoтя в сторону Торы глазом усиленно косил. Косил и боялся, что, едва перешагнет порог дома Флеймов,тут же окажется глубоко и прочно женатым.
Когда же смотровое окошко Уны стало прозрачным, мы прильнули к нему. Даже Брукс, оставив свою замочную скважину. В кабинете уже не было слышно криков. Отец и его гость молча стояли друг напротив друга. Явно злые и недовольные. Папа, лицо которого мы могли видеть, – так точно. А вот тип, сумевший вывести лэра Флейма, челoвека удивительной выдержки и воли (а с семью дочерями по–другому и быть не могло), оказался стоящим к нам спиной. Знакомой такой спиной. Во всяком случаe, снежную шевелюру, собранную в хвост, и тонкие косички, мелькавшие в оном, я узнала.
– Песец! – потрясенно выдохнула я.
– Какой? – не поняла Уна.
– Кто? – вторила ей Рей.
– Подвинься! Дай посмотреть, – это уже То попыталась отпихнуть бедром Брукс. Угу, проще было сдвинуть столб, чем выпускницу боевого факультета. А Брукс не только была выпускницей, но и успела пройти практику в приграничье. Так что у То шансов не было. Зато упрямства – хоть отбавляй.
– Засуньте свои деньги… – папа озвучил такой заковыристый маршрут, что даже матерые бестиологи поаплодировали бы ему стоя. - Мои дочери сами решат, с кем им идти к алтарю! – прогремел папа.
И именно в этот эпичный момент дверь, не выдержав натиска женского любопытства, раскрылась и шесть девиц рода Флейм рухнули на ковер кабинета. Ну точно товары на прилавок: выбирай любую. Ну или хватай ту, которую успеешь поймать.
Папа глянул на нас. И столько в его взгляде было тепла и нежности, которые он хотел подарить своим дочерям, что мы поняли: огребем по полной!
– А меня все и не интересуют, - невозмутимо оглядев кучу малу из светлых чародеек, возразил темный. - Мне нужна одна. Вот эта. – Взгляд остановился на мне,и сын мрака припечатал: – Она у вас самая живучая.
Я же, придавленная телами четырех сестер, подумала, что этот северный лис слишком высокого мнения о моей стoйкости: сейчас я имела все шансы превратиться в шикарнейшую отбивную. И лишь потом до меня дошло, по каким критериям темный выбирал себе супругу.
– Что-о-о?! – хотела крикнуть возмущенно, но получилось придушенно, а потом попыталась выползти из-под сестер.
Это мне частично даже удалось. Под барахтающимися телами остались только мои ноги, а все, что выше поясницы, оказалось свободным от гнета. И я целеустремленно заработала локтями по направлению к полной свободе.
Папа, который молча наблюдал эту картину, сложил руки на груди и отстраненно констатировал:
– Вы моей дочери не понравились. Так что о свадьбе можете забыть, – обратившись к северному лису, изрек папа, знавший своих дочерей как облупленных. А потом мстительно добавил: – Скажу больше: Диксэри на последнюю вашу фразу о живучести наверняка смертельно оскорбилаcь.
– Я не обиделась! – возмутилась, выбравшись наконец из сестринскoго плена и лежа на полу. – Просто ползу за топором.
Боевая секира, к слову, висела на стене, рядом с камином, в компании древнющего арбалета, который скорее развалится, чем выпустит хотя бы бoлт, и пары ножен, к которым отец в свое время приделал бутафорские крестовины. А что? Зато смотрятся солидно, особенно если зритель не знает об отсутствии мечей.
На это мое признание темный лишь изогнул бровь. Видимо, не воспринял угрозу всерьез. А зря. Я встала. Отряхнула подол халата, плотнее запахнула его полы и попыталась нашарить ногой второй, потерянный тапок. Увы, сделать это было не так просто. Он остался то ли под Брукс,то ли под Торой – они вдвоем все еще возились на полу. Так что нужно было либо капитально отвлечься от процесса испепеления взглядом темного и пуститься на поиски обувки, либо стоять наполовину разутой.