Бонна также заботилась о том, чтобы юные барышни знали иностранные языки. Чего только стоил похищенный цверг, которого Бо приволокла из горного клана для нашей языковой практики. Троллий мы с сестрами выучили как-то незаметно сами, пополняя лексикон каждый раз, когда Бо запиналась о порог, ударялась или просто с ней случалась иная досадная неприятность.
А ещё мы познавали с нашей няней рукоделие. Хорошо помню урок на тему: как связать дракона. Согласно инструкции надо было стянуть морским узлом дракону лапы, потом заткнуть ему морду кляпом, а затем зафиксировать хвост, если ящер в крылатой ипостаси.
Но главным талантом няни было то, что она могла находить своих воспитанниц в любом месте дома, как бы тщательно мы ни прятались. Вот и сейчас Бo нашла меня моментально.
Вот тoлько, узрев гостя в отцовском кабинете, она нахмурилась, сложила руки на груди,и даже ее короткий ёжик абсолютно седых волос, мне показалось, воинственно встопорщился.
– А этот хмырь что здесь делает? - У Бо были альтернативные представления об этикете.
– Конкретно сейчас этот хмырь начал понимать, - скопировав тон старой ведьмы, иронично произнес темный, - почему его будущая жена обладает столь уникальными навыками, которые позволили ей стать… – он на миг замолчал, словно подбирая слова, - столь клиентоориентированной свахой.
– Ди, ты опять ввязалась в организацию чьего-то брака?! – вскипел отец, уловивший из всего сказанного только одно: его младшенькая опять захотела убедиться в народной мудрости, согласно которой с деньгами не так хорошо, как без них плохо. И взялась-таки за то, что у нее неплохо получалось: дарить людям счастье, организовывать свадьбы, нести свет, радость и нервный тик в придачу.
Папа был в курсе того, чем я порою занималась. И был категорически против оного. Настолько, что мне пришлось его пару месяцев назад заверить, что я больше ни-ни. Ничегошеньки. Ни разочка.
И вот сейчас это «ничегошеньки» кипело гневом внизу. Послышался шум.
– Кажется, в гостиной кто-то сломал мебель. Скорее всего, старый стул, - отстраненно прокомментировала Эмма, у которой был отменный слух. Не музыкальный, но отменный. Она легкo могла, встряхнув кошель, пo звуку сказать не только сколько в кабзе монет, но и сколько из них медных, серебряных и золотых.
Тут же последовал звон…
– А это уже зеркало… – вторила ему Эмма.
Грохот.
– О! До дивана дошла. – При этой фразе все уставилась на сестру, будто это она, а не Викар самолично перевернула старинную мебель, которая по весу могла посоперничать с могильной плитой. А для нерасторопных слабосильных грузчиков – и стать оной.
— Ну это уже слишком. – Я засучила рукава халата и решительно направилась вниз.
Портить мебель и нервы в доме Флеймов – это моя святая прерогатива и обязанность! А не каких-то пришлых истеричных девиц.
Застучала пятками по лестнице, сбегая вниз, и успела узреть то, как от души развлекалась лэрисса Викар. Проще говоря,истерила. И этот скандал целиком и полностью был посвящен мне. Вот так! Кому-то дарят сонеты, в чью-то честь совершают подвиги, а мне вот посвящают нервные срывы.
– Ты! – узрев меня, выпалила незваная гостья, обличающе ткнув в мою сторону перстом. - Отдавай моего жениха.
– Отдам. Вот только соображу, где взять, - успокаивающе махнула рукой в духе «дело-то житейское». И, пока девица осмысливала фразу, я тем же спокoйным тоном перечислила, какие пункты договора Викар нарушила.
– Да как ты смеешь! – вскипела она. – Тебе заплатили,и ты обяза…
Она не договорила, запнувшись на полуслове, увидев на моем пальце родовой перстень Нормирских.
– Я тебя убью…
Она на меня бы кинулась, но вспыхнувший в руке аркан охладил пыл девицы. Все же хорошо, когда у человека отсутствие должного количества мозгов компенсируется хотя бы инстинктом самосохранения.
— Ну все, Флейм, ты пожалеешь. Я упеку тебя в тюрьму!
А вот это было уже более серьезным заявлением. Все же подставной брак – не жертвоприношение на центральной площади столицы, но реноме светлой чародейке тоже может подпортить. Впрочем, вслух я сказала совершенно иное:
– Тюрьма – слишком громкое слово… А чтo же до людской молвы – я имею столь безупречную репутацию, что меня уже давно пора скомпрометировать.
Потому как идти на поводу у шантажистки – это все равно что добровольно давать ей в руки лямку от ярма, которое накинуто на твоей шее.
– Я напишу заявление дознавателям, – уже не столь уверено произнесла Викар. - Ты аферистка и мошенница!
– И что же вы там укажете? Что хотели помимо воли, лэрисса, заполучить его себе в мужья? – Я жестко усмехнулась, ещё сильнее остужая пыл скандалистки – А я не стала нарушать закон против свободы выбора? В таком случае…