Копатели зажгли факелы и вошли в погребальную камеру. На них повеяло затхлостью, но снаружи в подземелье врывался свежий воздух, так что терпеть было можно.
Открыв ножом кувшин, Хани вынул из него тяжелый известняковый сосуд. Перед Абдель Сайедом предстала книга в кожаном переплете, написанная на листах папируса. Копатели положили рукопись обратно в сосуд, который взяли с собой. Вход в гробницу они опять закрыли и удалились от могилы так же осторожно, как и приехали сюда, не оставив за собой ни малейшего следа. Они еще не знали о том, что в сухом и жарком климате долины Джебель Карара сохранилась одна из величайших тайн христианской религии. С тех пор как манускрипт был извлечен из пещеры, начался обратный отсчет времени, оставшегося до падения христианства.
Оба крестьянина не знали и того, что благодаря им в мир из глубины столетий вернулись слова Иуды Искариота. Со смерти апостола любимца Иисуса, прошло тысяча восемьсот девяносто пять лет. Теперь два феллаха нашли в Среднем Египте запись того, что он рассказал перед смертью. Эта книга стала едва ли не важнейшим открытием в библейской истории из всех, совершенных в двадцатом веке.
«Кто я? Что здесь делаю? Как я оказалась в этом богом забытом месте, в этом подземелье? — думала молодая женщина, прислонившись спиной к стене. — Надо вспомнить. Вспомнить… Да, меня зовут Афдера. Но как я оказалась здесь? Как тут холодно и сыро! Да, теперь я вспоминаю. Прошлое видится яснее. Летний день. Ариэль зовет меня. Очень жарко. Окрестности Иерусалима, свежие могилы. Ариэль выкрикивает мое имя, чтобы я обернулась. Потом это письмо от сестры. Я позвонила ей в Венецию. Да, там было о бабушке. Она очень плоха, скоро умрет и хочет со мной поговорить. Теперь я помню. С этого все началось».
II
Стояла летняя жара, но раскопки продвигались успешно. Израильские и итальянские археологи, работающие в восточном секторе Иерусалима, обнаружили шесть погребений, которые датировались первым веком нашей эры. В нескольких шагах от входа в гробницу номер четыре под зонтиком сидела женщина лет тридцати, которая занималась классификацией останков и предметов, найденных в могилах. Она была сотрудницей иерусалимского музея Рокфеллера и выполняла работу для Израильского управления по делам древностей. Женщина умело отделяла кости друг от друга и кисточкой сметала с них вековую пыль. Потом она принялась воспроизводить в тетради, переплетенной в кожу, знаки, встречавшиеся в гробницах.
Голос Ариэля, молодого практиканта, отвлек Афдеру Брукс от ее дел.
— Афди, Афди! — звал юноша.
Женщина встала, приставила ладонь ко лбу, прикрывая глаза от палящего солнца, и попыталась определить, откуда доносился голос.
— Я здесь! — закричала Афдера, заметив парня, который тут же побежал к ней с какой-то бумагой в руке.
Ариэль учился на отделении библейской археологии в Еврейском университете Иерусалима и подрабатывал в археологической экспедиции. Военную службу он проходил в секторе Газа, попав в бронетанковые войска. Его отец умер незадолго до войны Судного дня.
Афдера не понимала, как он и другие юные идеалисты могли говорить о мире, свободе и служить при этом в израильской армии.
— Афди, у меня для тебя телеграмма.
— Спасибо, Ари. — Женщина взяла листок и чуть отстранилась, чтобы прочесть сообщение.
— Плохие новости? — спросил юноша, заметив, как изменилось ее лицо.
— Мне надо позвонить сестре. Это срочно.
Через несколько часов Афдера сидела в своем кабинете в музее Рокфеллера и набирала номер сестры, живущей в Венеции.
Через несколько секунд в трубке послышался женский голос.
— Роза? — уточнила девушка.
— Синьорина Афдера?
— Да, это я.
— Как приятно слышать вас! Откуда вы звоните?
— Из Иерусалима, — повысила голос Афдера.
— Откуда-откуда?
Хотя Роза стала немного глуховата, она по-прежнему служила у Бруксов. Ее взяла в дом бабушка Афдеры, Крещенция. Все родственники старухи умерли, и она жила в фамильном венецианском палаццо Бруксов, давно став членом семьи.
— Роза, мне нужно поговорить с сестрой, — произнесла Афдера, стараясь выговаривать слова четко и громко.