А действо между тем разворачивалось в полном соответствии с заранее прописанным сценарием: отец ступил на дорожку между двумя равными кучками наших сокланов, рассредоточенных по всей длине маршрута, и размеренно зашагал навстречу к этому моменту уже выбравшемуся из глайдера Цзяну. И по мере продвижения что за батюшкой, что за стариком Байху росла этакая «гусеница» из свиты — в основном охраны. Наши эсбэшники облачились в точно такие же костюмы, что и на мне, а вот вайгожэнь отдали предпочтение традиционным одеяниям, создатели которых не поскупились на шёлк и золотое шитье. Впрочем, сам Банда выделялся на фоне свиты скорее мнимой скромностью облачения — просто чёрный шёлк, но с таким отливом, что сразу становилось понятно, кто тут реально батя. Шитьё, конечно, тоже присутствовало, но по минимуму, сугубо функционально, дабы обозначить социальное положение владельца.
И да, со времён нашей последней встречи Цзян Банда ничуть не изменился — всё такой же седой вайгожэнь, с продублённой космическими ветрами шкурой. Висячие усы, бородёнка, густые брови, длинная белоснежная коса — хрестоматийный образ, если вы понимаете, о чём я. Руки не просто сложены на груди, а засунуты в рукава, как это у вайгожэнь принято. Но спина при этом абсолютно прямая. И взгляд — гордый, пронзающий, строго перед собой, ни вверх, ни вниз, ни даже в сторону. Ну а чего ему под ноги смотреть? Перед визитом столь высокого гостя дорожку трижды вымели, там, я сильно подозреваю, ни одной пылинки не осталось. Тоже, кстати, один из способов продемонстрировать отношение к визитеру.
Впрочем, на отца родного смотреть не менее приятно — такой же прямой, будто лом проглотил, только руки за спиной сложены в замок. Потому что а куда их ещё девать? В карманы? Или в такт шагам размахивать? В конце концов, не на плацу. А на пузе не сложишь, костюм не способствует. Была бы на боку шпага, другое дело. Но данный церемониал наличия даже условного оружия не предусматривал. Вот и приходилось извращаться.
Как и предполагалось, высокие стороны встретились ровно посередине дороги. Но с приветственным словом к отцу обратился именно старик Банда — во-первых, как гость, а во-вторых, из уважения к статусу встречающего:
— Глава! Приветствую и выражаю безмерную благодарность за оказанный приём!
Что характерно, говорил Байху на росском, и довольно приличном, хоть и с небольшим акцентом. Тоже, надо понимать, из уважения. Но вот безмерность его благодарности вылилась лишь в лёгкий поклон-кивок, он даже руки из рукавов вынуть не соизволил, не то что изобразить традиционное приветствие баоцюаньли, оно же «ладонь в кулак».
Впрочем, батюшка ничуть от этого не расстроился. Напротив, воспринял как предлог обойтись вовсе без поклона. И правильно, он всё-таки глава клана! Изобразил самый настоящий небрежный кивок, сопроводив его соответствующим взглядом и коротким спичем на путунхуа:
— Господин Цзян! Рад приветствовать. И прошу — будьте моим гостем!
Расцепив-таки руки, Илья Фаддеевич обвёл широким жестом амфитеатр с толпой и сам Аверин-холл, после чего развернулся, дождался, пока старик Банда пристроится рядышком с правой стороны, и неторопливо направился к колоннаде.
И только в этот момент я позволил себе облегчённо выдохнуть: прямо здесь и сейчас нас мочить не станут. Но это вовсе не означает, что не попробуют чуть позже, в более, так скажем, приватной обстановке.
Глава 1–3
-//-
Дипломатия! Как много в этом слове для сердца росского слилось! Впрочем, для меня, с высоты, хе-хе, прожитых лет, а также стажа в соответствующей сфере деятельности, секретов в ней не осталось совсем. И если раньше, в детстве, я не переставал восхищаться отцовской импозантностью и умением разрешить на словах практически любой конфликт, то с возрастом пришло понимание, что вот это вот всё — взаимные раскланивания с расшаркиваниями, заверения в вечной дружбе и высокая оценка приложенных обеими сторонами усилий — исключительно словесная шелуха. Внешняя, так сказать, сторона. Та, что предназначена для широкой общественности. А на деле дипломатия зачастую выглядит как самая настоящая склока с упрёками, ничем не подкреплёнными обвинениями, наездами и откровенными оскорблениями в адрес как непосредственного оппонента, так и всех его соотечественников скопом. Единственное, никто этого не выносит в общественную плоскость. Ни к чему оно. Людям положено знать итог, обёрнутый в глянец и облечённый в расплывчатые формулировки, сопровождаемые лицемерными улыбками. И наш нынешний случай не исключение. Скорее, наоборот — участие в процессе Цзян Банда может послужить отягчающим обстоятельством. Потому что на старикана не очень-то и надавишь, а вот он стесняться не привык — режет правду-матку прямо в глаза, какой бы неприглядной та ни оказалась. В свою же сторону подобного отношения Байху не приемлет. Практически ото всех. Но батюшка, надо полагать, всё-таки попытается подобрать ключик к суровой и беспринципной душе прожжённого интригана. И мне очень интересно на это посмотреть.