Чем дальше по ЦНС мы движемся — от заднего мозга через промежуточный к спинному — тем глубже мы погружаемся в нейроническое прошлое. К примеру, узел между грудным и поясничным позвонками, между Г-12 и П-1, является важнейшей зоной перехода от жаберных рыб к легочным амфибиям. Именно в этом узле мы теперь и стоим на берегах этой лагуны — между палеозоем и мезозоем.
Тут Бодкин вернулся к своему столу и пробежал пальцами по ряду пластинок. Отстраненно прислушиваясь к тихому, неспешному голосу Бодкина, Керанс забавлялся мыслью о том, что ряд параллельных черных дисков представляет собой модель нейрофонического позвоночного столба. Он вспомнил слабый барабанный бой, исходивший от проигрывателя в каюте Хардмена, и те странные полутона. Быть может, фантазия была ближе к жизни, чем он мог предполагать?
— Если хотите, — продолжал Бодкин, — можете назвать это «психологией тотальных эквивалентов» — или, для краткости, «нейроникой» — и отбросить ее как метабиологическую фантазию. Тем не менее я убежден, что пока мы движемся вспять по геофизическому времени, мы снова попадаем в амнионический коридор и движемся вспять также по спинальному и археофизическому времени, воспроизводя в наших бессознательных разумах отчетливые геологические ландшафты каждой эпохи, их уникальную флору и фауну — столь же узнаваемые для любого индивида, что и для путешественника на машине времени Уэллса. Но только здесь происходит не путешествие по живописной железной дороге, а полная переориентация личности. Если мы позволим этим погребенным фантомам распоряжаться нами по мере их появления, мы будем беспомощно отброшены назад приливной волной подобно обломкам кораблекрушения. — Он потянул было из ряда одну пластинку, но тут же неуверенным жестом ее оттолкнул. — Сегодня днем я, пожалуй, пошел на немалый риск с Хардменом, использовав электронагреватель для симуляции солнца и подъема температуры аж до 50 градусов, однако попытка того стоила. За предыдущие три недели сновидения почти свели его с ума, но последние несколько дней сознание его было куда менее спутанным — как если бы он принимал сновидения как должное и позволял им увлекать себя назад, не сохраняя никакого сознательного контроля. Ради его же собственного блага я хочу как можно дольше поддерживать его в состоянии бодрствования — пожалуй, будильники здесь помогут.
— Если он помнит, что их надо заводить, — негромко прокомментировал Керанс.
Тут мимо станции прогудел катер Риггса. Разминая ноги, Керанс подошел к окну и стал смотреть, как десантное судно описывает уменьшающуюся дугу вокруг базы. Пока катер причаливал к пристани, Риггс проводил через сходни неформальное совещание с Макреди. Несколько раз он указал своей дубинкой на экспериментальную станцию, откуда Керанс заключил, что они готовятся буксировать станцию к базе. Однако по какой-то неясной причине скорое отбытие оставило его равнодушным. Рассуждения Бодкина, пусть туманные, а также его новая психология нейроники предлагали более убедительное толкование происходившей у него в голове метаморфозы, нежели любые другие. Молчаливое предположение, сделанное директоратом ООН — что в пределах новых периметров, приблизительно обрисованных Северным и Южным полярными кругами, жизнь в целом потечет как прежде, с теми же социальными и бытовыми отношениями, по преимуществу с теми же стремлениями и удовлетворениями — было явно ошибочным. Это со всей очевидностью должны были продемонстрировать растущие уровни температуры и паводковых вод по мере достижения ими так называемых полярных редутов. Более важной задачей, нежели картографирование заливов и лагун внешнего ландшафта, было нанесение на карту призрачных дельт и светящихся берегов затопленных нейронических континентов.