Тронув Риггса за плечо, он указал на полосы, столь поглощенный изучением их извилистого пути к балкону, что чуть было не упустил из виду в равной мере отчетливый узор отдельных отпечатков, что появлялись на подсыхающей поверхности между линиями примерно в метре друг от друга — несомненно, следов ступней высокого, сильного мужчины, тянувшего тяжелый груз.
Когда шум вертолета замер на крыше, Риггс с Макреди, нагнувшись, внимательно осмотрели грубый катамаран, спрятанный за ширмой кустарника под балконом. Составленный из двух пустых баков, привязанных к металлическому остову кровати, катамаран был по-прежнему обильно вымазан в иле. Комья грязи с ног Хардмена пересекали выходящую на балкон комнату и пропадали в примыкающем коридоре.
— Именно то, что нужно, — согласны, сержант? — спросил Риггс, выходя на солнце, чтобы осмотреть полумесяц многоквартирных домов. Составляя цепочку автономных блоков, дома эти были связаны короткими дорожками между колодцами лифтов на конце каждого здания. Большинство окон были разбиты, кремовый кафель облицовки покрывали крупные пятна грибка, отчего весь комплекс сильно смахивал на перезревший сыр «камамбер».
Макреди присел возле одного из баков, счищая ил, и вскоре сумел различить намалеванный на крышке кодовый номер.
— ВВС ООН 22-Х-549 — точно, сэр. Пустые баки были очищены вчера, и мы составили их в штабель на нижней палубе. А запасную кровать он, наверное, забрал из лазарета после смены караула.
— Оч-чень хорошо. — Удовлетворенно потирая ладони, Риггс подошел к Керансу. Полковник беспечно улыбался, его обычная уверенность в себе и чувство юмора полностью к нему вернулись. — Блестяще, Роберт. Превосходный диагностический дар. Разумеется, вы были совершенно правы. — Он пристально вгляделся в Керанса, словно бы раздумывая на предмет подлинных источников этого замечательного озарения, незримо его отмечающих. — Выше голову, Хардмен будет вам благодарен, когда мы его заберем.
Керанс стоял на краю балкона — перед полого уходящим вниз слоем спекающегося ила. Затем он взглянул на безмолвный изгиб окон, прикидывая, какая из этих тысяч комнат стала прибежищем Хардмена.
— Надеюсь, вы правы. Но вам еще нужно его поймать.
— Не беспокойтесь. Поймаем. — Риггс принялся выкрикивать указания двум солдатам на крыше, помогавшим Дейли привязать вертолет. — Уилсон, не спускайте глаз с юго-западного конца; Колдуэлл, пробивайтесь на север. Следите за обеими сторонами — он может попытаться к нему подплыть.
Двое солдат отсалютовали и двинулись в разные стороны, держа наготове карабины. Макреди пристроил автомат Томпсона на сгибе локтя — и, пока Риггс расстегивал кобуру, Керанс негромко заметил:
— Полковник, мы ведь не бешеного пса преследуем.
Риггс только рукой махнул.
— Остыньте, Роберт. Дело тут просто-напросто в том, что я не хочу, чтобы какой-нибудь сонный крокодил оттяпал мне ногу. Впрочем, раз уж на то пошло, — тут полковник одарил Керанса лучезарной улыбкой, — то ведь у Хардмена с собой кольт 45-го калибра.
Оставив Керанса все это переваривать, Риггс взял электрический мегафон.
— Хардмен!! Это полковник Риггс!! — Проревев фамилию Хардмена в безмолвную жару, он затем подмигнул Керансу и добавил: — Лейтенант, тут доктор Керанс желает с вами поговорить!!
Сфокусированные полумесяцем зданий, звуки эхом уносились по болотам и протокам, гудя на отдалении над громадными пустынными равнинами. Все вокруг поблескивало на жуткой жаре, а солдаты на крыше нервно поправляли свои пилотки. Густой смрад исходил от ильной отмели, над которой вдобавок гудела и пульсировала голодная корона из мириад насекомых — и внезапный спазм тошноты вдруг сжал горло Керансу, кружа ему голову. Крепко прижимая ко лбу ладонь, он прислонился к колонне, слушая, как вокруг многократно отражается эхо. В четырехстах метрах оттуда две часовые башни с белыми циферблатами торчали из густой растительности, будто шпили храмов какой-то утраченной религии джунглей, а отраженные от них отголоски его фамилии — «Керанс… Керанс… Керанс», — казалось Керансу, вызванивали напряженное предвестие ужаса и катастрофы. Бессмысленное положение часовых стрелок еще полнее, чем когда-либо прежде, сплетало его со всеми спутанными и угрожающими призраками, что все мрачнее и мрачнее отбрасывали свои тени на его разум, будто мириадорукая мандала[1] космического времени.