Стоит приблизиться к месту назначения, и корабли сопровождения, которые прежде держались на почтительном расстоянии, окружают нас. Один заходит спереди, двое других встают по бокам, еще один прикрывает тыл.
Действующие корпуса видны издалека — их освещают мощные голубые огни, помещенные на вершины низких башен: каждая из них напоминает маяк, отчаянно взывающий к призракам прошлого, пронзающий темную воду холодным мерцанием. Крешейк опускается ниже и скользит прямо над крышами, и собравшиеся в обеденном зале пассажиры прилипают к иллюминаторам. Здесь полно причудливых водорослей — жестких и неподвижных, будто парализованных магнетическим свечением, и совсем не видно рыб. Море вокруг старого ЛИКа замерло, запечатавшись безмолвием, забывшись тяжким летаргическим сном.
Неприятности начинаются сразу же, стоит нам приблизиться к главному корпусу, распластавшемуся по морскому дну. Крешейк резко виляет в сторону и тормозит, отчего половина присутствующих, в том числе я, летит на пол. Снаружи доносятся приглушенные хлопки. Вскакиваю на ноги и вижу, как охраняющие нас лодки срываются с места, бросаясь врассыпную, преследуя одним им ведомые цели. В море начинают распускаться красные, стремительно тухнущие огоньки, живые, теплые, так не сочетающиеся с мертвенным зеленым светом маяков. Один за другим, они гаснут, и спустя минуты напряженного молчания крешейк трогается, продолжая путь.
— Что за №##$?! — доктор Тео, не стесняясь в выражениях, озвучивает нашу общую мысль.
Увы, здесь нет тех, кто мог бы ответить ему. Никель с Магарони находятся в рубке вместе с Асти и его командой. Атланты из числа вошедших в экспедицию телохранителей молчат — даже если и знают, не посмеют говорить без разрешения Салкаса. Из присутствующих я одна уже видела что-то подобное — около Сатитару, когда командор устроил публичную расправу над местными бунтарями. Но после ссоры чтецов, вызванной неосторожным вопросом, я больше не решусь открыть рта.
Двери в холл распахиваются, и на пороге показывается Цисса.
— Никто не пострадал? Идемте. Мы почти на месте.
— Кто-то пытался напасть на нас? — шепотом спрашиваю секретаря, когда все устремляются в рубку.
— Оторванные, — атлант кривится, словно от зубной боли.
— Но зачем?
— Хм, Варисса… Честно, я даже не пытаюсь понять мотивы ТАКИХ людей, — в голосе Циссы слышится неодобрение, будто я предложила ему что-то возмутительное. — Они — кучка ограниченных бездельников, которые только и умеют огрызаться, пока настоящие люди заняты Делом. Кажется, в вашем мире есть соответствующая пословица, связанная с животными и экспедициями…
— Ээээ… «Собака лает, караван идет?»
— Совершенно верно! Вы потрясающе умны…, - он аккуратно заправляют прядь мне за ухо, — … и очень помогли нам. Салкас хвалил вас, пока мы были на совещании, он в восторге. И не волнуйтесь насчет оторванных, они не представляют никакой угрозы.
— Спасибо, — я искренне благодарю его за поддержку, хотя что-то заставляет меня усомниться в его словах. Может, количество военных кораблей, которым окружил себя ЛИК несмотря на безобидность мятежников? Или то, что лично мне директор не показался таким уж «восторженным»?
В рубке царит тишина, лишь изредка прерываемая командами Асти или директора. Руководители ведут себя, как ни в чем не бывало, и крешейк беспрепятственно причаливает к доку вроде того, которым мы пользовались в Сатитару.
— Не разбредаться. По одному не ходить. Ничего не трогать, — строго напутствует Никель, пока насосы откачивают окружающую корабль воду. Последняя фраза, кажется, адресована конкретно мне. Наверное, предупредить стоило, хотя я не могу представить ситуации, в которой захотела бы сделать что-то из вышеперечисленного.
Ник первым выходит на мокрую палубу, но Салкас опережает его, неуклюже спускается в док и направляется к ожидающим нас служителям старого ЛИКа, официально открывая самую смелую и безумную авантюру Сопредельных миров за последнюю сотню лет. Муж спрыгивает вторым, следом, покряхтывая, за лестницу цепляется Магарони. Я во все глаза разглядываю атлантов, живущих и работающих в подводной лаборатории. Они смахивают на привидений: их кожа еще белее обычного, волосы, глаза, одежда — все какое-то выцветшее, тусклое, безликое.
— И этим зданиям — больше двух тысяч лет? — с сомнением спрашивает Даяна, когда мы продвигаемся вглубь главного корпуса и останавливаемся посреди длинного низкого коридора, ведущего вглубь лаборатории.