Теперь я почти что невидимка.
Позади глухо лязгает металл, шум сопровождается низким гудением и жужжанием — крешейк начинает перестраиваться: сгибает подпорки и прижимает их к корпусу, постепенно утапливая внутрь кормы, а над опустевшей палубой расправляются пластины, превращая судно в подводную лодку. Посчитав это знаком свыше, я срываюсь в бег — несусь навстречу тоннелю. Влетаю в него и мчусь дальше, все глубже и глубже вонзаясь в темную кишку коридора. Лишь когда легкие начинают разрываться от боли, приостанавливаюсь и тяжело опираюсь руками об колени, восстанавливая дыхание.
Никто не бросается за мной следом — судя по темноте, заполнившей тоннель со стороны входа, док уже наполняется водой. Я вернулась в погибающую лабораторию, в то время как все поспешили ее покинуть. Мой план удался, вот только не знаю, радоваться этому или печалиться.
Трубки вдоль стен неохотно разгораются, освещая меня тусклым синим светом. Жду, когда глаза привыкнут к полумраку, и продолжаю путь. Не мешкая и не позволяя себе даже задуматься о том, что натворила, быстро продвигаюсь по коридору и достигаю самого первого зала, откуда началась наша прогулка по ЛИКу вчера (неужели это было так недавно?). Мне снова везет: на полу валяется несколько осветительных трубок, оброненных в спешке при эвакуации. Беру с собой одну и чувствую себя более уверенно.
Я не знаю точно, куда иду. У меня всего одна цель: найти Ника. Я понятия не умею, где он, поэтому просто повинуюсь чутью и стараюсь следовать по прежнему маршруту. Даяна сказала, что он отправился проверить одно из мест, которое мы посетили — значит, я буду идти также, как мы шли вчера, и просто надеяться на встречу.
Буквально в следующем зале я натыкаюсь на воду, струящуюся по полу, заливающую остатки некогда роскошных ковров, и понимаю — арзисы были правы: старый ЛИК медленно «идет ко дну». В окружившей со всех сторон плотной тишине слышен каждый шорох, каждый всплеск.
— Ник! — кричу я и тут же испуганно замолкаю: мой голос, измененный до неузнаваемости, теряется среди путаницы коридоров, шарахается под высокими сводами, снова и снова повторяя исковерканное имя мужа. Синие лампы разгораются ярче, словно рассердившись появлению одинокой чужачки, и я больше не решаюсь раскрыть рот.
Наплевав на холодную воду, замочившую ноги до самых щиколоток, продолжаю двигаться дальше. То и дело зову Никеля мысленно, молча взывая к нему, и далеко не сразу вспоминаю, что сняла с себя браслет связи. Нахожу его в кармане и возвращаю на место, страстно желая услышать знакомый низкий голос, а после почти умираю от разочарования — уровень помех в корпусах глушит любую попытку связаться с ним посредством электроники.
Я вступаю в один из прозрачных переходов, зависший над морским дном на высоте нескольких этажей, как раз в тот момент, когда крешейк, выплыв из дока, плавно разворачивается над подводным городом. Приостанавливаюсь и некоторое время провожаю взглядом продолговатый силует, освещающий воду двумя яркими лучами света — банально не могу отвести глаз от корабля, на котором собралось столько знакомых и чем-то даже родных людей: Тим, Борк, Цисса… Крешейк уплывает вдаль, плавно набирая высоту, и становится всего лишь яркой точкой посреди темных глубин моря, и я наконец осознаю весь ужас ситуации, в которую сама же себя и заключила.
Я осталась одна. Единственное существо из плоти и крови посреди промозглых, пустых, пока еще существующих, но вскоре грозящих уйти под воду величественных залов и коридоров. Надеюсь, где-то среди них есть и Никель, но как его найти в бесконечном лабиринте ступеней, поворотов, спусков и подъемов? Жив ли он еще?
Испуг прибавляет мне сил, а я спешу с удвоенной скоростью. Тимериус сказал, что мы не сможем помочь Нику, и это была чистая правда. Я ничего не смогу сделать, даже если найду его — шанс спастись из корпусов, не имея подводной лодки в распоряжении, практически равен нулю. Но при одной только мысли, что он остался здесь, на краю неминуемой гибели, в то время как остальные сбежали, поджав хвосты, — у меня в душе поднимается такая отчаянная, полная боли и нежности буря, что меня начинает швырять из стороны в сторону.
Я не смогла бы уплыть вместе со всеми и оставить его здесь. Непреодолимая, неподдающаяся логике и здравому смыслу сила заставила меня покинуть безопасный крешейк и стремглав понестись навстречу страху, холоду и безжалостной стихии. Я абсолютно точно не хочу умирать, пусть и рядом с ним — но и жить, зная, что больше никогда не увижу его, тоже не смогу.