Задрапировавшись и задраив все необходимые отверстия, корабль медленно уходит под воду.
Я смотрю на своих спутников со смесью страха и восторга. Дыхание перехватывает от предвкушения удивительного приключения. Пока не знаю, чем все это обернется, но нюхом чувствую — остаток дня и правда ожидается необыкновенным.
4. Охота на оторванных
Я прилипаю к оставшемуся клочку окна, наблюдая, как темнеет цвет воды с той стороны стекла: голубой сменяется сине-зеленым, зеленый — насыщенным синим, с каждой минутой становящимся все более мутным. Чувствую позади тепло, поворачиваю голову и тут же дергаюсь обратно. За спиной вплотную стоит Ник и внимательно смотрит в иллюминатор. Слишком уж внимательно. Не удивлюсь, если мой беззащитный тыл привлекает его гораздо больше морских глубин.
Крешейк погружается в вязкую тишину, которая обволакивает корабль, заматывая его слой за слоем в бархатный кокон. В тишине отчетливо слышится мягкий рокот двигателей, на миг заглушаемый громким фырканьем — Тимериус наблюдает за нами со снисходительным выражением кривой ухмылки.
Ну прямо картина маслом: «Истинный муж водного мира и двое напуганных чужаков».
— Варисса Андо? — незнакомый голос врывается в нашу интернациональную идиллию. В дверях, словно ожидая разрешения войти, стоит симпатичный атлант.
— Да?
— Вас приглашают на капитанский мостик.
— Спасибо. Я… я… только схожу сначала в туалет, — звучит глупо, но это единственное, что приходит мне в голову. На капитанский, так на капитанский. Перестаю удивляться чему-либо.
— Треор Асти будет вас ждать, — атлант легко кланяется и выходит.
Треор Асти — тот самый безэмоциональный арзис, что так напугал меня прохладной встречей на крешейке. И чего он вдруг надумал искать моего общества? И почему сейчас? Все это выглядит крайне подозрительным, но выбора у меня особо нет. Нужно идти.
— Как я выгляжу? — спрашиваю я у спутников. В холле нет зеркала, поэтому мне приходится довольствоваться бледным отражением в толстом стекле окна, вода за которым почти потеряла всякую прозрачность, и реакцией, производимой мной на спутников.
— Смиренно, — отвечает Ник.
— Так, словно готовишься принять героическую смерть, — отзывается Тимериус.
Я делаю глубокий вздох и принимаю серьезный, сосредоточенный вид.
— А сейчас?
— Словно сама готова убить кого угодно.
— Да пошли вы оба! — обижаюсь я и направляюсь к выходу. То же мне, поддержали на добром слове.
Никель догоняет меня уже в коридоре.
— Ты правда собираешься идти одна?
Рассерженно кошусь на него. Я все еще сердита.
— Само собой.
— И тебя не остановило бы даже то, что ты не знаешь дороги? — он двумя быстрыми шагами опережает меня и останавливается прямо на пути.
Не успеваю затормозить и врезаюсь ему в грудь. На краткий миг поражаюсь ее твердости, надежности и широте. В ноздри ударяет знакомый пряный запах, по щелчку пальцев направляющий мои мысли совсем в другом направлении. Он даже в Атлантисе помнит о своем любимом парфюме. Позёр!
— Если ты не заметил, на капитанский мостик пригласили только меня, — обхожу его и снова иду по коридору, правда, уже не так энергично. — Вариссу, а не Никеля Андо.
Честно говоря, в глубине души мне даже хочется, чтобы он пошел вместе со мной. При искусственном освещении пустынные коридоры крешейка смотрятся совсем иначе, нежели при бьющем в окна солнечном свете. Неизвестность откровенно пугает. Ник может вести себя по-свински, но он — стена, за которой мне так привычно и удобно прятаться. И я бы с радостью укрылась за его спиной снова, но сейчас пришло время вспомнить, каково это — самой держать удар. Справлялась же я как-то, пока целый год была в бегах.
— Но я — твой представитель, поверенный и телохранитель, — Ник пристраивается сбоку и идет нога в ногу, касаясь меня плечом. — А, значит, должен быть рядом всегда, за исключением самых тайных и интимных моментов… Но насчет них мы тоже можем договориться!
Он широко улыбается, и ответная, сама собой напрашивающаяся грубость замирает на моих губах. Его улыбка — это что-то с чем-то. Она появляется лишь в исключительных случаях (а уж искренняя и того реже), но стоит ей возникнуть, и эффект сравним со взрывом водородной бомбы…
Стоп. Вселенная, о чем я думаю? «Со взрывом водородной бомбы»?!
Никель влияет на меня самым дурным образом, превращая мозги в студень, а решимость в безволие.