— Ну все. Готово. Хочешь посмотреть?
— Конечно, — зеваю и встаю через силу, сгоняя дремоту. С помощью двух зеркал — большого на стене и маленького в руках — ловлю отражение и теряю дар речи. Моя бывшая прическа не идет ни в какое сравнение с нынешней. Спереди она выглядит скромно: заплетенные, убранные назад косы, как я и хотела, не особо бросаются в глаза. Но со спины творение Тимериуса — шедевр парикмахерского дела. Поверх широкой волны волос вьется сложный, многослойный узор, превращая ее в подобие рыбьего, отблескивающего чешуей хвоста.
— Но…
— У меня были сестры, — скромно заявляет Тим и отходит в сторону.
В разгар моего душевного смятения входит Никель, вызывая еще большую оторопь. Он держит ма… нет, эта вещь в его руках никак не может быть моей майкой. Она длинная и красная, с чем-то, до боли напоминающим пошлые блестки и стразы…
Похоже, глаза не врут, и это платье, в котором мне предстоит «покорять» атлантийских аристократов.
Нынешняя столица Атлантиса — из самых необычных городов, в которых мне довелось побывать. Разрастаясь на протяжении веков после Потопа, мегаполис начал наступление на океан, отбирая у водного пространства драгоценные кусочки места. Благо, море у побережья совсем неглубокое — многочисленные мели, коралловые рифы, перемолотые катаклизмом осколки прежнего большого континента, каркасы затонувших городов создали обширное поле для деятельности.
Свая на сваю. Мощные столбы, вгоняемые в рыхлое, многострадальное дно. На столбах — насечки для перекладин. На перекладинах — настил, на настиле — дом. Одной ногой на суше, другой в воде. Когда-то деревянный, а ныне созданный из прочных, современных материалов. Не раз уничтоженный штормами и ураганами, упрямо выстраиваемый снова и снова. Отгороженный от океана системой волнорезов и метеостанций, покоящийся в мирной и спокойной гавани Он.
Озрелье.
Мы со спутниками сидим в узкой длинной лодке, юрко снующей по каналам водной части столицы. Никель, Тимериус, Цисса и даже Асти не могут отвести взгляда от моего бомбического платья. Переливы огненной ткани в полумраке закрытой гондолы притягивают взгляды, мешая мужчинам наслаждаться панорамами Озрелья.
Определенно, Никель постарался на славу, колдуя над транс-формой. Он попытался воссоздать один из вечерних нарядов, оставшихся в нашей прежней набилианской жизни, и вполне преуспел. Я смотрюсь дорого, красиво и вызывающе, но чувствую себя фатально некомфортно. Время, когда хотелось выставлять себя напоказ, осталось в прошлом. Я изменилась. А еще мне жаль топа, созданного из податливого материала собственными усилиями. Будь у меня выбор, ни за что не надела бы к мэру открытое красное платье. Но Ник, похоже, действительно вложил душу в получившуюся вещь и весьма доволен результатом, поэтому я молчу. Лишь тихо и незаметно отдаю команды транс-форме, заращивая провокационный разрез на подоле длиной до середины бедра.
— Не высовывайтесь, къерра. Наш провожатый рискует пропустить нужный поворот, — Цисса подмигивает, и я снова плюхаюсь на скамейку, вылезая из «окна», в которое минутой ранее свесилась почти по пояс.
Непрозрачная плотная ткань, свисающая до бортов наподобие балдахина, скрывает нас из виду, а прорези, прячущиеся в тяжелых складках не дают хорошего обзора. Мне же очень, очень хочется увидеть город. Я бы куда с большей радостью прокатилась на одной из открытых лодок, то и дело обгоняющих нашу неповоротливую «каравеллу», но Салкас настоял на скрытной поездке. «В целях безопасности», как сказал он сам. Бедняки, населяющие темные бараки по обеим сторонам от канала, могут агрессивно отнестись к нашей необычной для Атлантиса компании.
Что и говорить, здешние постройки сильно отличаются от шикарных усадеб, выстроенных на берегу. Подточенные, изъеденные водой фундаменты и то и дело сносимые приливами стены — не лучшие условия для спокойной сытой жизни. Те же, кто крепко стоят на ногах, предпочитают строить дома в соответствующем месте — на берегу.
Лодка замедляется, преодолевая какое-то препятствие, а затем пулей устремляется дальше. Я проделываю щелочку и снова выглядываю наружу. Ничего с нашим провожатым не случится — вон он, сидит на корме и в ус не дует. Ему не приходится даже грести, всю работу по перемещению нас проделывает море: турбины непрестанно разгоняют воду в замкнутых и узких каналах, создавая мощное течение, увлекающее за собой лодки с пассажирами. Задача этого длинноволосого лентяя — следить за «дорогой» в лабиринте из постоянно пересекающихся и разветвляющихся протоков: вовремя среагировать, оттолкнуться шестом и свернуть в правильном направлении.