Меня словно ветром сдувает. Я инстинктивно отскакиваю в сторону, пугаясь до дрожи в коленках. Как же я ненавижу чтецов! Не важно, собирался ли он прочесть меня или просто хотел подбодрить. Мне вполне достаточно Ника для ментальных вмешательств.
Очнувшийся от высокотехнологичных мечтаний Никель поджимает губы, и секунду мне кажется, что он снова будет кричать. Голову заполняет тяжелое, дурманящее эхо чужой ярости. Тим тоже чувствует что-то: отрывается от зрелища ЛИКа и заинтересованно поворачивается к нам.
— Что происходит, Тони? — Никель вплотную придвигается к Магарони, издевательски выплевывая сокращенное имя ловца. Я ошиблась: он говорит тихим, пробирающим до липких мурашек голосом. Его слышат все до единого. — Зачем тебе читать чужую странницу?
— Успокойся. Мне не нужны мысли твоей землянки, — Магарони собирается уйти с балкона, но Ник останавливает его, беря за преплечье.
— Как ты вообще оказался в Атлантисе?!
— Считай это подарком судьбы, Никки, — тот смотрит на удерживающую его руку, и раздумывает уходить. А потом вдруг ласково улыбается. — Ты думал, что один на этом свете, и можешь положиться лишь на самого себя, но это не так. Я помогу тебе.
Если до этого еще был шанс, что конфликт рассосется сам собой, то теперь от него не осталось и следа. Магарони надоело выступать в роли миротворца, и он решил подлить масла в огонь Никелева гнева.
— Кто сказал, что мне нужна помощь?! — ладонь на предплечье ловца сжимается. Это угроза.
— Хм… Обыкновенный здравый смысл. Неужели ты действительно считаешь, что ваша «великая троица», — Магарони саркастически закатывает глаза. Ему явно нравится осознавать свое превосходство — не только в росте, но и в выдержке, — сможет покорить новый мир? Это чересчур самонадеянно даже для тебя. Что могут трое перед лицом мощной, необузданной стихии? Космос сожрет вас и даже не заметит.
Никель бледнеет. На его окаменевшем лице четко выделяются побелевшие скулы.
— Когда-то любые миры открывались тремя иными.
Магарони хохочет и стряхивает удерживающую себя руку.
— Когда-то иные погибали пачками в неудачных прыжках. Брось, Ник, неужели ты настолько глуп, что не осознаешь безумства своей затеи? Подумай о девчонке, которую тащишь на смерть ради своих амбиций! Подумай о парне. Хочешь угробить первого за последние столетия хамелеона?
Ник молчит, и мне становится не по себе. Зачем он слушает все это? Проклятый ловец просто-напросто смеется и провоцирует его. Надеется, что Ник потеряет контроль и совершит непоправимое. И тот его действительно теряет: утробная ненависть, клокочущая у нас внутри, пугает меня больше воинственного ЛИКа и гипотетических ужасов старых корпусов. Больше нового мира, и правда способного стереть чужаков в порошок. На кого она направлена, только на Магарони или на меня тоже? Почему я не додумалась промолчать!
— Кажется, нас зовет директор, — Даяна снова спасает положение. Ее чистый голос обладает уникальным свойством рассеивать любые ссоры. Магарони подмигивает на прощание и направляется к Салкасу, машущему с палубы. Никель выдыхает сквозь стиснутые зубы, некоторое время смотрит ему вслед, и мое сердце невольно сжимается от сострадания. Ловец выставил его полным идиотом перед всей командой.
Пока они спорили, крешейк вплотную подошел к острову. Теперь ЛИК нависает над нами, простирается все стороны сразу, перекрывая и без того скудные солнечные лучи. Ворота одного из доков разъезжаются, приглашающе распахиваясь черным зевом, и корабль арзисов готовится причалить/
Похватав рюкзаки и другие пожитки, члены экспедиции спешат на выход. Я возвращаюсь в каюту за вещами и нарочно медлю, обходя небольшую комнату по пятому разу. Не хочу толпиться и лишний раз попадаться на глаза Нику. У меня до сих пор противно ноет в груди.
"Причина не во мне", — снова и снова повторяю я себе, дабы хоть немного сгладить муки совести. Вопрос про корабли был всего лишь катализатором, воспламенившим напряженную атмосферу между двумя чтецами до предела. Я не виновата в том, что случилось.
Или все же виновата?..
Выждав пару минут, я тоже отправляюсь на палубу и вздыхаю с облегчением. Чтецы и директор уже ушли, набилианцы спускаются по трапу дружной притихшей толпой. На палубе остались лишь арзисы и Тимериус.
Он вертит головой в поисках меня. Бывший друг. Меня захлестывает волна негодования, копившаяся с момента приезда в Озрелье. Страх и обида преобразуется в злость и выплескиваются на человека, которого я никак не могу понять. Поступки которого устала оправдывать.