– Где же этот парень? Неужели утонул?! – огорченно воскликнул князь. – Жаль, ах как жаль, ведь такой молодец…
Он не успел завершить фразу, как лошадь рванулась и наполовину выпрыгнула из воды. Затем, поднимая волну своим большим, бьющимся телом, она выбралась на берег и остановилась, сотрясаемая крупной дрожью. За ней из воды показался вынырнувший юноша. В руках он держал постромки.
– Ловко он их распутал! – восхищенно вскричал Мышлаевский. – Да еще в мутной воде. Удалец парень, просто герой!
Юноша выскочил на берег, несколькими фразами отправил куда-то водовоза, а сам принялся взнуздывать лошадь. При этом, ласково приговаривая, он гладил ее по холке и бокам.
– Не пора ли ехать дальше? – почтительно осведомился у великого князя один из его спутников.
– Уже скоро, – ответил Сандро, не спуская глаз с противоположного берега.
Водовоз приволок моток толстой веревки, юноша сложил ее вдвое и привязал к сбруе. Взяв конец веревки в руки, вошел в реку, нырнул и надолго скрылся под водой. Вынырнув, он выбрался на берег, подозвал водовоза, они ухватились за веревку, крикнули на лошадь и медленно, шаг за шагом, выкатили на берег бочку.
Великий князь подозвал одного из сопровождающих.
– Будьте любезны, приведите ко мне этого парня.
Спустя несколько минут юноша в мокрой одежде и босиком стоял перед контр-адмиралом. Видимо, сопровождающий успел объяснить, с кем ему предстоит разговор, поэтому вид у него был весьма смущенный.
– Почему шапку не снимаешь? – строго спросил кто-то из свиты.
– У нас в знак уважения принято покрывать голову, а не обнажать, – негромко, но твердо произнес юноша.
– Значит, ты из евреев, – заметил великий князь. – Что-то не похож – ни статью, ни поведением. А звать как? Сколько тебе лет? Где ты живешь, чем занимаешься?
– Меня зовут Аарон Шапиро, – почтительно ответил юноша. – Мне восемнадцать лет, я живу в Чернобыле, до весны учился в ешиве, а теперь помогаю бондарю.
– А плавать и нырять где научился?
– Ну так я же вырос на Припяти, – улыбнулся Аарон.
– Не испугался? Мог ведь сам запутаться в постромках.
– Лошадь пожалел, – развел руками юноша. – И деда Ваню, водовоза. Он без своей бочки с голоду помрет вместе с бабкой Настей.
Великий князь вытащил из кармана золотую монету и протянул Шапиро.
– От имени дома Романовых благодарю за храбрость и доброе сердце. Ты готов послужить царю и Отечеству?
Юноша взял червонец и сбивчиво ответил:
– Большое спасибо! А послужить… ну-у-у, готов… если надо, конечно…
На обочинах дороги за Чернобылем полосами тянулась цветущая гречиха. Одуряющий аромат плыл в жаре оранжевого послеполуденного солнца, напрочь перекрывая бензиновую вонь мотора.
– Мне понравился этот парень, – произнес Сандро. – А тебе, Миша?
– Не очень.
– Почему?
– Шапку не снял. Обычаи обычаями, а члену императорской фамилии изволь выказать должное уважение. Сие относится не только к тебе лично, Сандро, это уважение власти, правящей династии, Отечества. На самодержавии империя стоит уже какую сотню лет, и инородец обязан это знать и чтить. И к тому же, ты обратил внимание, как он замямлил, когда ты спросил его про службу Отечеству? Да он просто не готов, не хочет, избегает прямого ответа. Это же видно.
– Мне он понравился, – ответил Сандро. – Действиями понравился, не разговором. Отвечать по форме его быстро научат, а вот поступать так, как он сегодня поступил, научить невозможно. Тут сердце должно быть добрым, дух бесстрашным, а тело крепким. Вот что, Миша, Чернобыль входит в твой уезд?
– Да.
– Призови этого парня. Несколько дней назад начальник Кронштадтской школы водолазов Макс Константинович фон Шульц жаловался мне на беду с набором. Нет достойных кандидатов, большинство отбраковывают по здоровью. А этот парень – богатырь. Нам такие нужны. Я хочу видеть этого Аарона через две недели в Кронштадте. Под мое личное покровительство.
– Надо проверить, подлежит ли он призыву, – произнес Мышлаевский. – Во флот, как ты знаешь, евреев не берут. Да и у каждой общины тут свои квоты и свои…
– Ну ладно! – прервал его Сандро, махнув рукой. – Отыщешь способ. Разберешься, тут я на тебя полагаюсь. А Шульцу отпишу.
Сократившаяся за последние несколько часов дистанция между ними прыжком вернулась к прежнему состоянию. Мышлаевский моментально ощутил, что теперь с ним разговаривает не его друг Сандро, а контр-адмирал императорского флота великий князь Александр Михайлович Романов.