Однако экспедиции не суждено было состояться. Почти все отпускные деньги были потрачены на оборудование и снаряжение. Нам просто не хватало средств. Скрепя сердце, мы отложили наш эксперимент на 1967 г., а летом 1966 г. решили поправить свое материальное положение, совместив приятное с полезным. Все группой мы отправились на Белое море на красивейшие Соловецкие острова, где нам предложили работу по добыче морских водорослей — ламинарии (морской капусты) и анфельции. За сбор этих водорослей платили приличные по тем временам деньги. Кроме этого, нам предоставили дом на одном из островов — Анзерском и рыбацкую лодку — «карбас». Так состоялась наша первая серьезная работа в холодном северном море.
Экспедиция завершилась удачно, мы неплохо заработали и поехали, минуя Москву, прямо на юг, на Черное море в Крым, выбирать место для установки нашего «Спрута».
Так закончился летний сезон 1966 г., мы были полностью готовы к эксперименту с домом. Из газет мы узнали, что летом, пока мы были на Белом море, в Крыму близ берегов мыса Тарханкут был установлен первый в нашей стране подводный дом «Ихтиандр», а близ Сухуми начали эксперимент «Садко» подводники ленинградского Гидрометеоинститута. Так что у нас появилось много коллег-энтузиастов.
Зимой во ВНИРО была составлена программа работ: мы должны были изучить процессы насыщения и рассыщения кислородом небольших объемов воды, оценить процессы, происходящие в верхнем слое грунта, провести наблюдения с целью совершенствования методов отбора проб воды. Под водой в «Спруте» должны были создать небольшую гидрохимическую лабораторию для фиксации и первичной обработки проб воды. Общее руководство осуществлял уже упомянутый М.В. Федосов, контрольные замеры в лаборатории на поверхности должна была выполнять его аспирант Л.Е. Айвазова.
Быстро, в постоянных тренировках в бассейне и доукомплектации группы снаряжением и оборудованием пронеслось время. И вот мы уже в пути. Подводный дом, все оборудование, два компрессора, акваланги и мы сами поместились в трех обычных купе поезда Москва-Феодосия. Конечно, потребовалась некоторая хитрость, чтобы пронести мимо бдительных проводников кучу оборудования и незаметно рассовать его по вагону.
Шел июль 1967 г. Все было тщательно спланировано, поэтому на вторые сутки после выезда из Москвы мы уже разворачивали базовый лагерь, монтировали оборудование, а водолазы укладывали трос, несущий подводный дом, вокруг ранее выбранных подводных скал. Собрав оболочки вместе с полом на берегу, мы оттранспортировали всю конструкцию на двух надувных матрацах к месту установки и поначалу никак не могли ее затопить, так как оставшийся внутри воздух не позволял нам этого сделать. Промучившись полдня, благо погода позволяла, мы сообразили, что нужно сделать — взяли кусок шланга и, используя закон сообщающихся сосудов, только наоборот, удалили непослушный воздух, после чего «Спрут» довольно быстро затонул. Мы едва успели направить его в нужное место — между тросов.
Закрепив четыре группы спусков от сети дома за трос, мы подали в оболочки воздух и стали выравнивать «Спрут» относительно грунта и поверхности. По мере подачи воздуха дом все более принимал свои формы, пока из входного люка не вырвался пузырь воздуха. Я протиснулся в дом и осмотрелся — полумрак, только слабый свет проникал через иллюминаторы. Звенящая пустота замкнутого объема дополняла несколько мрачноватую картину. Внутри оболочка отдельными ячейками продавливалась через сетку — стенки были похожи на стеганое одеяло, только наоборот, с вогнутыми ячейками. Когда мы осмотрели всю конструкцию снаружи, она нам показалась похожей на большого осьминога — каплевидная форма, спуски-щупальца, крепящие дом, большие глаза — иллюминаторы. Крупных осьминогов называют спрутами, так и возникло название «Спрут», прочно укрепившееся за всеми домами этой серии.
На следующий день мы провели с берега шланг для воздуха, а также кабель связи и освещения. На пол положили два надувных матраца, установили столик-контейнер для приборов, столик для еды. В карманы на стене уложили все необходимое, включая постельное белье. В «Спруте» стало уютно, а свет из иллюминаторов радовал глаз подплывающего водолаза.
Сейчас все это приятно вспоминать, однако один Бог знает, сколько проблем маленьких, средних и больших нам нужно было решить, чтобы состоялась эта экспедиция.
Но все позади, «Спрут» обжит и обставлен. На первые числа августа мы назначили его заселение. И тут начался шторм — волнение доходило до пяти-семи баллов. Вода стала мутной и кипела у берегов бурунами. День, два, три… Мы сидели на берегу и прикидывали, что там происходит и что в результате останется от нашего «Спрута». Мы знали, что из-за подобного шторма были прекращены эксперименты с подводным домом «Ихтиандр». Только на шестой день волнение и ветер слегка уменьшились, и мы рискнули, используя прикрытие — скалу, торчащую в море в метрах двадцати от берега, занырнуть под воду. Дойдя по кабелю и шлангу, которые к счастью не пострадали, к «Спруту» мы обнаружили его на месте и почти надутым. Правда, мотало его, видно, сильно: несколько ячей сети были порваны, из них выпирали оболочки, но они были герметичны! Видимо, воздух уходил при перемене высоты водяного столба над домом. И еще — «Спрут» «оброс» водорослями: сорванные штормом и задержанные сетью дома, они придавали ему вид лохматой головы.
На следующий день волнение стихло, и мы, приведя в порядок наш дом, стали разбивать научный полигон на дне вблизи «Спрута». Установили экспериментальные емкости на грунте — два больших сосуда, в одном из которых предстояло насыщать воду кислородом и наблюдать скорость падения его содержания, в другом, наоборот, наблюдать скорость насыщения. Пробы воды мы отбирали шприцами через заданные интервалы времени, фиксировали их в «Спруте» и передавали для дальнейшей обработки в береговую лабораторию.
Большими пластиковыми мешками (прозрачным и непрозрачным) покрыли грунт около подводного дома и из этих объемов на разных по высоте точках также отбирали пробы воды.
Акванавты сменяли друг друга, мы постепенно увеличивали время пребывания в доме, обрабатывали пробы, наблюдали за рыбами через иллюминаторы. В результате этой нашей работы появилось несколько научных статей, вошедших потом в две диссертации, которые защитили члены нашей экспедиции.
Быстро, весело и хлопотно пролетело время, кончились отпуска, и мы вынуждены были завершить работы. Демонтировав «Спрут», мы разложили на камнях его оболочки для просушки. Оказалось, что три недели в воде, шторм и солнце сделали свое дело: без того низкокачественный материал оболочек явно не годился для дальнейшей эксплуатации. С грустью мы вырезали иллюминаторы и кусочки оболочек на память, — с остальным пришлось расстаться, как ни жаль было нескольких лет труда. Мы твердо решили обязательно сделать новый «Спрут», учтя весь наш опыт, и сделать его многоразовым.
Под самый занавес к нам забрел корреспондент местной газеты, опубликовавший потом маленькую заметку про нашу работу. Мы встретили его не очень приветливо, зная, как все перевирают газетчики. Но мы не знали тогда, что эта заметка позволит нам уже в следующем году сделать новый «Спрут». А произошло это так. Газету прочли на киностудии документальных фильмов и решили снять про нас сюжет в научно-популярный киножурнал. Был расцвет «развитого социализма», и где-то в недрах ЦК КПСС приняли директиву популяризировать всякую самодеятельность молодежи, опасаясь, видимо, что от безделья она может усомниться в коммунистических идеалах (БРЕД (А&А)). Это было нам на руку.
Узнав, что мы делали «Спрут» несколько лет, киношники заявили, что это им не подходит, им надо сейчас. Нужен завод. Мы объяснили, что заводы резинотехнических изделий работают на военных и очень загружены. И тут мы воочию убедились, что значит государственное удостоверение кинодокументалиста с просьбой «ко всем партийным и советским организациям оказывать помощь». Уже через день мы были под городом Загорском (ныне Сергиев Посад) на крупнейшем заводе при Научно-исследовательском институте резиновой промышленности. Пока киношники беседовали в дирекции, мы знакомились с цехами — огромные залы со столами во много десятков квадратных метров, швейные машины с иглами, охлаждаемыми спиртом, клеи, о которых мы даже не слышали. Побеседовав с работниками, а в основном это были пожилые женщины, мы поняли, что тут можно сделать все. Они скромно поведали нам, что шили и клеили первые советские рекордные аэростаты 30-х годов, прогремевшие тогда своими полетами на весь мир. Договорились быстро, и «из отходов» в «сверхурочное время» за несколько дней скроили, склеили и сшили для нас новый «Спрут». Для ускорения решили делать одну оболочку, зато ее прочность превышала прочность всех вместе взятых оболочек первого дома в несколько раз. Так же быстро был решен вопрос с несущей сетью — на этот раз была задействована крупная сетевязальная фабрика в г. Решетиха под Нижним Новгородом. В кратчайшие сроки дом был готов. Это был «Спрут-М» (модернизированный), отличавшийся от своего предшественника, как небо от земли. Аккуратно сшитая оболочка и ровная сетка, смещенный в сторону люк придавали дому элегантный и законченный вид.