– Э-э. Тебя не смущает это совпадение?
– О каком совпадении ты говоришь?
– Приют мертвеца. Старое название пляжа Россес-Пойнт. То место, где моряки похоронили кого-то из своей команды.
– Ах да, как я могла забыть! Легенда о капитане Блэк Джеке.
– Да, с тех пор как я услышала о смерти того несчастного, не могу найти себе места, думая о том, что, возможно, здесь все не так просто, как кажется.
– Что ты имеешь в виду?
– Вдруг это какой-то ритуал? Ведь в той старой легенде говорится, что если в полнолуние принести жертву на холме, то сам пират Блэк Джек укажет, где скрыты его сокровища.
– Ох, Брида! Я не верю в привидения, но верю в волю тех, кто злонамеренно стирает границу между живыми и мертвыми. Ты считаешь, что кто-то мог лишить жизни этого человека из корыстных побуждений?
– Почему бы и нет!
– Что ж, это неожиданное предположение и, честно говоря, неприятное. Наверное, я обязана предостеречь слушателей от подобных преждевременных версий и напомнить, что у нас пока нет официального полицейского отчета о происшедшем. А значит, строить домыслы мы должны очень осторожно. Нам не нужны слухи, они лишь собьют с верного пути, отвлекут от правды. А нам нужда именно она. Брида, твое предположение имеет право на существование и даже в какой-то мере выглядит логичным. Однако я глубоко убеждена в том, что это простая случайность. Это лишь место, временами опасное, временами прекрасное. А легенда – что ж, Ирландия полна старинных преданий, мы выросли на них, и они являются частью нашей с вами истории. Также мы, жители прибрежного региона, знаем, насколько может быть опасным Атлантический океан не только в открытой воде, но даже возле берега. Особенно возле берега. Волны накатывают так быстро, что стоит замешкаться – и пучина тебя утянет. Как бы то ни было, я благодарю тебя за неравнодушие, Брида, и обещаю передать твои слова сержанту Дэли.
Жители Россес-Пойнт – прекрасные люди, мы только что могли в этом убедиться на примере одной из звонивших! У меня на сердце легко от того, что никто из жителей этого доброго уголка не пострадал. Однако это не снимает тяжелое бремя с моих плеч, раз уж я волей случая оказалась замешана в этой истории. В день гибели Питера Бергманна я была в Россес-Пойнт, провела ночь в своей машине всего в нескольких десятках метров от места, где произошла трагедия. Но, так же как и полиция, я не знаю, кем был мужчина, найденный утром 13 июля. Мне, как и всем неравнодушным слушателям, на сегодняшний день известно лишь его имя. Я повторю его еще раз для тех, кто совсем недавно подключился к нашей волне. Неизвестного человека, найденного на пляже рано утром, звали Питер Бергманн.
V
Слайго погрузился в скорбь по погибшим морякам Россес-Пойнт. Большой город, словно старший брат, принял на себя часть траура, вывесив на главных улицах похоронные гирлянды и флаги. Даже река, эта главная артерия города, обычно шумная и порывистая, казалось, сделалась тише, плавно и почтительно проходя частые каменистые пороги, уносила с собой печаль. Первые полосы газет, выставленных на штендерах у продуктовых магазинчиков и киосков на Джон-стрит, пестрели броскими заголовками, одни из которых выражали сочувствие, другие же выдвигали версии происшедшего. «Волна-убийца», – выкрикивала The Sligo Post, «Жестокий шторм унес жизни девятерых!» – сокрушалась The Weekender. Девять фотографий смотрели на Сьюзан – улыбчивые бесхитростные лица, трудяги, чей ежедневный подвиг заключался в добыче пропитания для своих семей. Олицетворение достойных жителей Ирландии и новые жертвы богатой мореплавательной истории страны.
Проходя мимо городской ратуши, Сьюзан заметила приспущенные флаги, и тут же, в двадцати метрах, – горящий огнями паб. Внутри и снаружи люди с бокалами «Гиннесса» и «Килкенни», ожесточенное веселье, так не вязавшееся с трагедией, и в то же время – единственно верный ответ на нее. «Так уж повелось, – думалось Сьюзан, – что смерть в Ирландии – это празднование жизни, нежелание ломаться под гнетом неизбежного». Ирландцам не свойственно замалчивание горя, смирение перед ним. И чем больше трагедия, тем яростнее стук стаканов, чтобы он наверняка долетел до тех, кто преждевременно покинул этот мир.
Сегодня уже никто не читает поэмы над телом усопшего, не устраивает ночные бдения, дабы убедиться, что покойный умер, а не просто отравился, глотнув эля из свинцовой кружки. Сейчас не встретишь тех, кто совершает ритуалы вызова духов, чтобы те сожрали грехи почившего и приняли удар преисподней на себя. Языческие традиции остались в прошлом, но кое-что все же сохранилось с древних времен. Отношение к кончине. Приятие не смерти, но жизни, в которой есть место упокоению. Там, где текут слезы, ирландец улыбается. Он знает, что смерть, наступившая сегодня, – лишь неизбежность, которая коснется и его. Ирландец знает, что умрет. Только завтра, не сегодня. И пока есть возможность восхвалять жизнь, с бокалом, полным пива, или без него, он будет это делать.