Наконец он слегка поклонился и сказал что-то на языке, который мог быть языком гидранов.
— Что он сказал? — пробормотал я, обращаясь к Перримиду.
— Не знаю, — сказал Перримид. — Что-то вроде приветствия. Я не знаю, что это значит.
— Ты не говоришь на их языке?
Было не так уж сложно выучить язык с помощью обучающей системы. И у кого-нибудь на его уровне в правлении корпорации было достаточно биопродукции, чтобы снабдить его программой-переводчиком, если его дела с системой доступа были так плохи.
— Почему?
Он пожал плечами и отвел от меня взгляд:
— Они все говорят на стандарте.
Я ничего не сказал — просто продолжал смотреть на него.
— Кроме того, — пробормотал он, как будто я сказал то, о чем думал, или, возможно, потому что я не сделал этого, — гидраны считают все языки вторым сортом общения. Так что на самом деле получается — никакой разницы.
— Действительно, — сказал я и отвел глаза, прислушиваясь к другому, пытаясь определить, дотронулся ли Хэньен до меня своими мыслями, и стараясь быть открытым, ожидая шепота, прикосновения, хотя бы чего-нибудь. В отчаянии я был готов на любой контакт, лишь бы найти подтверждение тому, что я не ходячий труп или последний из мира привидений.
Но не было ничего. Я смотрел в лицо гидрана. Эмоции скользили по нему, как зыбь по поверхности пруда. Я не знал, что это за эмоции, потому что я не мог почувствовать их, не мог доказать, что они — настоящие, как и не мог доказать, что я здесь не абсолютно одинок.
— Мез Перримид, — сказал он, скользя по мне взглядом, словно меня не было здесь. — Мы ждали вас. Но почему вы притащили этого, — имея в виду меня, — с собой?
Слова были монотонными, почти без акцента, и ничего не выдавали.
— Мез Хэньен, — сказал Перримид, пытаясь держаться так же спокойно, как Хэньен. Казалось, ему трудно подбирать слова. — Я попросил его прийти.
— Нет, — сказал я, ловя взгляд Хэньена. — Вы пригласили меня прийти. Прошлой ночью, на приеме.
Сейчас мы все говорили на стандарте. Интересно, побеспокоился ли хоть кто-нибудь из Тау выучить язык гидранов? Внезапно я удивился, почему он вообще есть у них, зачем он им нужен, когда они могут общаться мыслями? Данные о культуре гидранов, к которым был открыт свободный доступ в сеть, были так отрывочны, что я не смог узнать о ней много.
Хэньен отвесил мне небольшой поклон.
— Верно. Тем не менее я не особо рассчитывал в связи с обстоятельствами… — Он замолчал, глядя туда, где я случайно нашел спрятанную статую, покачал головой, снова взглянул на меня и повернулся к нам спиной.
Немного постояв, он снова повернулся к нам, встретясь с нами глазами.
— Извините, — пробормотал он. — Я хотел сказать: «Пожалуйста, следуйте за мной, члены Совета ждут вас».
— Они тут все такие? — пробормотал я, когда мы тронулись за ним.
Перримид пожал плечами и сделал гримасу, когда Хэньен исчез в узоре света и тени.
На какое-то мгновение мне показалось, что Хэньен исчез совсем, телепортировался, специально оставив нас одних. Заболела грудь, когда я задал себе вопрос, был ли я тому причиной. Но, ступив в тень, я увидел его, идущего впереди нас сквозь игру теней органичных форм — деревьев и кустарников, колонн и арок, сделанных в тех же текучих линиях. Тут нигде не было углов, куда бы я ни смотрел, мои глаза с трудом отличали жизнь от искусства.
Хэньен вел нас, не говоря ни слова, не оглядываясь, по затененному проходу. Тропа извивалась как поток по лабиринту стелющихся и вздымающихся ввысь деревьев. Деревья постепенно превращались в анфилады комнат со стенами, похожими на своды пещер. В некоторых комнатах каждый дюйм стен был покрыт изразцовыми орнаментами, в некоторых потолки были выложены геометрическими узорами из потемневшего от времени дерева. Тут были формы цветов и формы листьев, обвивающие, подобно лианам, каждую колонну или стену, которые не были украшены мозаикой. Мой мозг едва успевал впитывать все это, мы проходили комнату за комнатой.
Навстречу нам шли гидраны, когда мы прокладывали себе путь все глубже в сеть комнат и коридоров. Грация их движений, казалось, полностью подходила к волнообразной красоте пространства, сквозь которое мы шли. Я задерживал взгляд на потолке, на стенах, на полу, боясь встретить чей-то взгляд, боясь поймать их на том, что они видят меня насквозь.
В конце концов мы вошли в сводчатый зал, где нас ожидали с десяток гидранов. Перримид назвал это Залом общины, но описать этот зал было бы невозможно. Я заинтересовался, что это было на самом деле, сколько ему лет, какое значение он нес в себе для тех, кто изначально построил его. Гидраны сидели или стояли на коленях у низкого столика свободной формы, глядя в нашу сторону, как будто предполагали, что мы сейчас появимся. Я отвел от них взгляд, посмотрел вверх, и мне показалось, что я гляжу на небо. Над нами был голубой и полупрозрачный купол, раскрашенный облаками. Птицы, или что-то подобное им, поднимались к яркому в зените солнцу, словно мы спугнули их своим появлением.
Я замер, глядя ввысь. Стоял, не отрывая глаз еще несколько мгновений, пока мой разум не убедил глаза в том, что увиденное не было настоящим, что эти птицеподобные существа были просто образами, застывшими в полете на фоне раскрашенного неба: крылья не трепетали, не было никакого движения в огненном сиянии света.
Я опустил глаза. Зал и находящиеся в нем вернулись на свои места.
— Удивительно, не правда ли? — пробормотал Перримид, проходя мимо меня. — Люди всегда замирают, увидев это впервые.
Я последовал за ним, уставившись ему в спину. Мы подошли к низкому столику. Стульев вокруг него было достаточно, и все-таки некоторые гидраны сидели на пятках на ковриках, брошенных на пол. Стулья, как и стол, были деревянными, и как столу, так и им была придана нечеткая органичная форма. Дерево пахло смолой и временем. Я понадеялся, что мебель более удобна, чем кажется.
Не было и признака высокой технологии ни на столе, ни где-нибудь в зале, хотя, по-видимому, это было местом встреч единственного официального органа, который имелся у гидранов. То ли им действительно не требовалось такое хранилище данных, как у людей, то ли Тау просто отказалась дать им доступ к нему.
Хэньен поклонился ждущим членам Совета. Они поклонились в ответ. Перримид уже уселся. Я в последний раз оглядел безмолвный круг, колеблясь в выборе стула. Я узнал двоих, Мокет и Серали, побывавших прошлой ночью на приеме вместе с Хэньеном. Среди членов Совета было больше пожилых, чем молодых, но примерно поровну мужчин и женщин.
Все они выглядели уверенными. На них была новая, хорошего покроя одежда, которая, должно быть, попала сюда с другой стороны реки. Костюмы, выбранные ими, выглядели дорогими, даже шикарными. Они совсем не соответствовали тому, что я видел на тех, кого встречал на улицах Фриктауна. И украшения тоже — а их было множество, — хотя некоторые из вещичек были достаточно странными и старыми, чтобы быть фамильными драгоценностями. У некоторых были даже кольца в носу, попавшие сюда отнюдь не из Ривертона.
Существо, похожее на нарисованных на потолке птиц, уселось на плечо одного из мужчин. Я рассматривал его, пытаясь получше понять, что оно собой представляет: покрытое серым мехом, а не перьями, с длинной мордочкой и огромными торчащими ушами, оно было больше похоже на летучую мышь, чем на птицу. Животное подняло голову, всматриваясь в меня блестящими живыми глазами, и внезапно взмыло в воздух. Раскрыв длинные крылья в ладонь шириной, оно полетело прямо мне в лицо.
Я вскинул руки, когда когти вонзились в кожу под хлопающими, бьющими крыльями. Я упал на стул, и летучая мышь отлетела.
Я опустил руки. Фигуры неотчетливо вырисовывались передо мной, среди них был Перримид. Он что-то говорил мне, но я не мог разобрать слов.
Я откинулся на стуле, испытывая жгучую боль от царапин и унижения, увидел, как кто-то поднес это животное, похожее на летучую мышь, его владельцу. Гидран, взяв его в руки, уставился на меня так, будто нападение было моей виной, хотя я не мог сказать, что думает он, что думает кто-либо из них, что за чертовщина произошла. Если не считать настойчивого, почти неслышного попискивания моего противника, в зале царила полная тишина.