Я попытался вырваться и замер, сообразив, что это не наручники. Вспыхнул свет, боль пронзила руку. Когда он убрал эту штуку, на моей руке больше не было рабского клейма-браслета — только полоска содранной кожи шириной в два пальца вокруг запястья.
— Твой контракт отменен, — сказал Натаза.
Я поглядел на него, не зная, что чувствую больше — боль или удивление. Но оба чувства захлебнулись в моем недоверии.
— Ты можешь сделать это? — прошептал я.
— Это был контракт, не имеющий силы. Ты не должен был оказаться здесь.
— И что теперь?
Его рука опустилась на пистолет, взгляд заледенел, отыскивая в толпе Протса. — Теперь, — сказал он, — дерьмо застряло в вентиляторе. — Он нажал на свой браслет, и внезапно двое стражников направились к нам через толпу. Натаза указал на меня. — Отведите его в лазарет. Оставайтесь с ним.
— Но я не…
Он окинул меня взглядом.
— Обработайте его руку. Потом найдите, куда они определили раненого инспектора, и положите его на соседнюю койку.
Один из стражников улыбнулся:
— Нет проблем.
— Как Пари? — спросил Натаза. Это имя я прочел на костюме спасенной женщины.
— Медики говорят, что приведут ее в порядок, сэр.
— Хорошо, — пробормотал Натаза, но опуская глаза.
— Намастэ, — прошептал я. Натаза взглянул на меня, не понимая. Когда меня уводили, я оглянулся: Натаза направлялся к Протсу. Они исчезли из моего поля зрения до того, как я увидел, что произошло. Но я все равно улыбнулся.
Глава 29
Когда я оказался в одной палате с инспектором, он отдыхал после сеанса терапии. Беседа с ним откладывалась до лучших времен. Но я сумел подслушать из разговоров, что его имя Ронин и что он выживет.
Сложнее было поверить, что мне удалось пережить это. Я лег на пустую койку, оберегая свое запястье, уже покрытое искусственной кожей, радуясь покою, а усталость уже опутывала мое сознание.
Внезапно проснувшись, я сообразил, что заснул и спал, должно быть, несколько часов.
Лус Воуно стоял рядом с моей койкой и тряс меня за плечо. Он поднял руку, предупреждая, увидев, что я открыл глаза.
— Воуно? — пробормотал я, садясь. — Откуда ты, черт возьми, появился?
Он указал кивком на соседнюю койку. Рядом с ней стоял Натаза, помогая Ронину подняться. Ронин выглядел еще более отупевшим, чем я, возможно, от лекарств, но он все-таки соображал и мог двигаться. Натаза выглядел еще хуже, чем Ронин, словно он боролся с горем много часов и проиграл битву.
— Мне не понравилось то, что говорят наверху, — сказал Натаза. — Я хочу, чтобы вы оба были в безопасности и недосягаемы для них, пока не станет возможной отправка обратно.
Он отдал Ронину его форменные брюки и куртку, помог одеться.
Поднявшись с постели, я бросил взгляд на мониторы безопасности. Они были всегда и везде включены, даже здесь.
— Мы проигрываем запись. Если кто-то и смотрит, то видит только вас, спящих здесь, — сказал Натаза в ответ на мой взгляд.
— Куда мы отправимся? — спросил я, изгоняя туман сна из головы. — Безопасного места нет.
— Я знаю безопасное место, — сказал Воуно, и по его улыбке я понял: Фриктаун.
Я кивнул, взглянул на Ронина, на браслет на его руке.
— Тебе лучше оставить это здесь.
Он посмотрел на меня так, словно я предложил ему оставить тут один глаз.
— По нему они могут выследить тебя. Если Тау хочет скрыть свои ошибки, то с браслетом на руке ты нигде не будешь в безопасности.
Он был потрясен. На лице его появилось сомнение, затем — понимание. Медленно, неохотно он расстегнул браслет, держа его в руке, словно взвешивая.
— Он прав. Это единственный способ, — сказал Натаза.
Ронин, нахмурившись, бросил браслет на койку. Мы вышли из комнаты. Натаза помогал Ронину, поддерживая его за талию. В коридоре нас поджидали стражники, чтобы проводить до выхода через лабиринт комплекса.
Новый флайер Воуно стоял на том же месте, где когда-то стоял старый — на посадочной площадке перед главным входом в комплекс. Я взглянул вверх.
Облака проплывали по лицу луны… или это были не облака, а что-то большее.
У флайера тоже стояли стражники. Они жестами пожелали нам удачи и отступили в сторону. Люк открылся, и Воуно помог Ронину взобраться по скату.
Я полез за ним, обернулся, поняв, что Натаза не следует за нами.
— А ты? — спросил я.
— Со мной все будет в порядке. — Он кивком указал на подчиненных, окружающих его.
— А если нет? — спросил я.
— Мои данные и показания дожидаются Ронина. Воуно знает, как добраться до них. — Он кисло улыбнулся.
— А Джеби?
Его улыбка погасла.
— Он будет в безопасности. — сказал он. Эти слова, казалось, душили его. — Он будет с вами. — Натаза пошел мимо стражников ко входу в комплекс.
Я безмолвно наблюдал, как он удаляется. Воуно окликнул меня и поторопил подняться на борт.
Я вскарабкался по скату, встал рядом с ним. Люк закрылся за мной. Стоя близко к нему в скупо освещенном салоне флайера, я заметил лекарственный мешочек на его груди.
— Лус, я… я виноват, — пробормотал я, опуская глаза. — Я никогда…
Он выглядел озадаченным, пока не понял, о чем я говорю. Он прикоснулся к потертой коже мешочка и покачал головой.
— Он был там для тебя, — сказал он тихо. — Он понадобился тебе. Вот и все.
Я недоверчиво поглядел на него.
— Как ты узнал, что он может понадобиться мне?
— Я не знал, — ответил он с медленной улыбкой. — Думаю, что он сам это знал. Он может. Верь или не верь. — Он пожал плечами, снова переводя на меня взгляд. — Я знаю, что случилось, когда мы потерпели аварию, — сказал он. — Это было не по твоей вине. — Он занял место пилота.
Я проглотил много ненужных слов и повернулся к сиденьям. Ронин был уже пристегнут. За ним сидел Перримид, держа Джеби на коленях, за ними Киссиндра.
Я окаменел.
— Чего вы хотите? Ты, двуликий сын…
— Кот! — встала Киссиндра. — Заткнись и послушай меня. — Она пошла ко мне, осторожно двигаясь, так как машина начала подниматься. Я заметил на ее щеке бледный след исчезающего шрама. Но она двигалась свободно, не была ни изуродована, ни покалечена. Абсурдное ощущение облегчения очистило мою голову, гнев и боль лишили меня дара речи. Я плюхнулся на сиденье напротив Ронина, словно мой мозг лишили половины. — Я знаю, что случай с флайером произошел не по твоей вине, — сказала она, когда я опустил глаза. — Дядя Дженас тоже это знает.
— Тогда почему? — Я поднял изуродованное запястье, глядя на него. — Почему он сделал это со мной?
Ее пальцы мягко коснулись искусственной кожи на моей руке.
— Чтобы выиграть время, пока ФТУ не сможет послать сюда команду инспекторов. Чтобы Боросэйж не убил тебя. Неужели ты думаешь, что был бы жив сейчас, если бы дядя оставил тебя в руках Службы безопасности корпорации Тау?
— Нет, — сказал я. Я снова посмотрел на Перримида. — Я на самом деле думал, что ты ненавидишь меня, — сказал я. — Я на самом деле думал, что ты желаешь мне…
— В тот момент, возможно, это так и было, — сказал Перримид. Призрачная улыбка показалась на его лице. — Но если бы это было не так, Боросэйж никогда бы мне не поверил.
— Может быть, я заслужил это, — пробормотал я, опуская глаза.
— Может быть, ты тоже делал все так, как надо. Я не ответил, я даже не мог посмотреть на него.
Нереальность места, в котором я находился, неожиданность того, что сделали эти люди для меня и против системы лжи, было больше того, на что я мог надеяться.
Когда я наконец снова поднял глаза, я увидел Джеби, неподвижно сидящего в объятиях Перримида. Его глаза смотрели мне в лицо неподвижно, как глаза куклы, пока я не уверился в том, что это не случайно.
— Джеби, — мягко сказал я. Он моргнул, но не двигался, не говорил. Я снова отвел глаза, с болью в сердце думая, не хуже ли ему, чем раньше.