Луна одним краем вплыла прямо в спальню Вивьен. Она усмехнулась и словно зашептала:
— Обидел… обидел… обидел…
— Занимайся своими небесными делами и не лезь в мои! — вслух прошипела Вивьен.
Но луна как нарочно полностью вползла в окно и залила спальню своим светом. Она хихикала и издевалась.
— Какие секреты ты знаешь, мерзавка?! — воскликнула Вивьен и вскочила с кровати. Вот сейчас она назло воспетому поэтами светиле закроет шторы и уберет его.
Вивьен подбежала к окну, схватила штору и уже собиралась задернуть ее, как невольно выглянула во внутренний дворик.
Весь он был залит лунный светом. А фонтан, расположенный прямо под, окнами спальни Вивьен, бил серебряными струями.
Вивьен с облегчением вздохнула. Ее мать права — нервы совсем расшатались. Она еще раз бросила взгляд на сказочной красоты фонтан. Около него стояли двое: мужчина и женщина. Ее черные волосы пышным водопадом спускались на спину, а голова склонялась к плечу мужчины. Так вот почему смеялась над ней мерзавка луна! — взвыла душа Вивьен.
Мужчину Вивьен мгновенно узнала. Она не могла бы его ни с кем спутать. Она же только что о нем вздыхала! А изменник Саймон обнимал другую!
Гнев и горечь хлынули в душу Вивьен. Но на помощь ей пришла гордость. Она строго прикрикнула на гнев и горечь, но это не возымело действия. Да как могло быть иначе, если гнев требовал немедленно расправиться с изменником! Выбежать из виллы, подскочить к милующейся парочке и отвесить пару оплеух Саймону. Да и эту мессалину не пощадить! Вцепиться руками ей в волосы и выдрать их с корнем. Снять с нее скальп!
Горечь на мгновение остановила порыв гнева. Она заволокла глаза Вивьен слезами и предложила ей пожалеть себя. Она молодая, красивая, нежная, почему же на ее долю выпадают одни лишь страдания? Куда же запропастились радость и веселье?
Забудь его! — внесла предложение гордость. У тебя есть Линк. Он достойно ответит на твою любовь!
Не нужен мне Линк, заявило сердце Вивьен. Хочу Саймона!
Спустись и разберись! — подлил бензина в огонь гнев.
Вивьен вихрем вылетела из спальни.
— Лулу! Что ты здесь делаешь? Охотишься за отцом?
— Саймон…
— Тебе плохо?
— Саймон…
Голос Лулу, всегда пронзительно громкий, сейчас был еле слышен. Саймону даже показалось, что его имя произнесли не губы Лулу, а прошептал набежавший легкий ветерок.
— Лулу, я не отец! Со мной такие штучки не пройдут! — решил все-таки внести ясность в ситуацию Саймон.
— Я умираю, Саймон… Я хочу признаться…
— Я не исповедник. Если тебе действительно так плохо, я отвезу тебя в больницу. Что у тебя болит?
— Сердце…
— Не придуривайся!
— Саймон, ты не понимаешь. Физически оно здорово, а нравственно оно… в инфаркте! — Лулу театральным жестом приложила руку к груди.
Саймон улыбнулся.
— Лулу, на дворе за полночь, а ты решила устроить спектакль под открытым небом. Не поздновато ли?
— Саймон, я серьезно. Мне плохо!
— Хорошо, Лулу! Я тебе верю! Но чем я тебе могу помочь? У меня нет ни валиума, ни седуксена…
— Мне не нужно лекарств! Выслушай меня, прошу…
— Лулу, а не лучше ли тебе отправиться спать? — вновь попытался избавиться от Лулу Саймон.
Лулу заплакала. Это она умела делать отменно. Слезы медленно катились у нее по щекам, не размазывая ни тушь, ни пудру.
— Лулу, ты и в самом деле неплохая актриса! Но я же не режиссер. Не заняться ли тебе Диком Спенсером? Он, говорят, продюсер и сделал Линка звездой. Не исключено, что и тебе поможет, а?
— Я католичка, — тихо произнесла она.
— Поздравляю!
— Саймон… — снова пробормотала она.
Рука Лулу, блуждая в воздухе, в безвольном полете пала на грудь Саймону, и Лулу всем телом припала к Саймону. Тому ничего не оставалось, как обнять ее.
— Я продалась… Продалась за тридцать сребреников. Как Иуда. — Слезы Лулу уже начали орошать рубашку Саймона.
— Не преувеличивай! — Саймон, сам того не замечая, крепче обнял Лулу.
— Да, Саймон! Моя мать воспитывала меня в строгой вере. Она всегда твердила, что дурные поступки наказуемы. Но я считала, что это произойдет в загробной жизни, и не слушала ее. Вот Бог меня и наказал!
Несколько нарочитые вначале слезы Лулу постепенно перешли в настоящие рыдания. Уже ни тушь, ни пудра не сопротивлялись смывающему их потоку соленой воды, текущей из глаз Лулу.
Саймон вконец растерялся.
— Лулу, милая, не плачь! — прошептал он и начал гладить ее по волосам.