Я подавила желание написать ему ответное сообщение. Я уже поблагодарила его и была уверена, что ему пора работать. Он не планировал начинать свой день с уборки трупов животных. Или с похорон белки. К тому же он был не слишком разговорчив, и я не хотела его раздражать.
Глядя на его имя на экране, я кое-что поняла. Дело было не только в том, что я не хотела его раздражать.
Я хотела понравиться Джосайе Хейвену.
ГЛАВА 12
Джосайя
Белка. Каким-то образом Одри Янг привлекла меня к участию в похоронной службе по погибшей белке.
По крайней мере, ни один из моих братьев не был рядом, чтобы увидеть это. Или мой отец. Они не дали бы мне довести все это до конца.
Стараясь выкинуть ее из головы, я принялся за работу. И ее было много. Гипсокартон не собирался восстанавливаться сам по себе.
Конечно, чем больше я старался выбросить Одри из головы, тем больше думал о ней. И о белке.
Она не была похожа на девушку, которая наживает врагов, даже среди бывших парней. Но я не мог отделаться от ощущения, что кто-то не просто так оставил эту мертвую белку под ее дверью.
Может, это был ее бывший? Может, он все еще обижен из-за их разрыва? А может, это была месть за то, что я выгнал его из бара. Я сильно унизил его, и он мог решить отыграться на ней.
Не зная парня, я не мог быть уверен.
Примерно через час на мой телефон пришло сообщение. На секунду я подумал, не Одри ли это. Может, случилось что-то еще? Я поспешил достать телефон из кармана, но это была не она. Это был мой отец.
Папа: Как дела?
Я: Медленно и уверенно.
Папа: Я не смогу приехать сегодня. Мама запретила.
Я знал, что это значит. Его беспокоила либо спина, либо колени, либо и то, и другое, и мама настояла, чтобы он не напрягался.
Я: Не волнуйся об этом. Я все улажу.
Папа: Спасибо.
Это означало, что мне придется работать еще пару часов, но это было прекрасно. Немного тяжелой работы никогда не было проблемой.
Через несколько часов я закончил с гипсокартоном. Было приятно мысленно поставить галочку, что задача выполнена. Одним делом меньше.
Выйдя на улицу, я бросил быстрый взгляд на дом Одри. Я не проверял ее. Просто убедился, что никто не оставил во дворе очередной подарок. Ничего необычного я не увидел, поэтому не стал стучаться к ней в дверь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Она была в порядке. О чем я беспокоился?
Я запер дверь и ушел, но вместо того, чтобы отправиться домой, решил, что мне нужно кое-кого проведать. Моего отца.
Мои родители жили за городом, в бревенчатом доме, который мой отец и дяди построили своими руками. У дома было большое крыльцо с деревянной табличкой «Добро пожаловать», а на заднем дворе — мастерская, где отец проводил много времени. Я уже давно не жил там, но в каком-то смысле все равно чувствовал себя здесь как дома.
Я припарковался у входа и несколько раз постучал, но не стал дожидаться ответа. Просто открыл дверь и вошел внутрь. В воздухе витал аромат цитрусовых, и я мельком увидел маму в гостиной.
Хотя я был достаточно взрослым, чтобы помнить свою биологическую мать, Марлин Хейвен была единственной мамой, которая у меня когда-либо была. Она была в моей жизни с самого раннего возраста, а когда мне было около десяти лет, усыновила меня и моих братьев, оформив наши отношения официально. Мне не нужны были документы, чтобы считать ее своей матерью, но я всегда ценил то, что она и мой отец сделали все возможное, чтобы объединить две разрушенные семьи и сделать их единым целым.
Она сидела на диване с вязанием на коленях. Она вечно что-то вязала: одеяла, свитера, шапки, да мало ли что. Ее каштановые волосы были убраны в пучок, а очки в синей оправе сползли на нос.
— Привет, милый. — Она подняла глаза и улыбнулась, но ее спицы не перестали двигаться. — Ищешь отца? Или что-нибудь поесть?
Я пришел не для того, чтобы опустошить их холодильник, но это была неплохая идея. — И то, и другое?
— Есть остатки куриного альфредо7, но вместо макарон там спагетти сквош. Я пытаюсь заставить твоего отца сократить количество углеводов.
— Уверен, ему это нравится.
— Он уверен, что я пытаюсь разрушить его жизнь, а не продлить ее.
В ее голосе звучало веселье, но я также слышал беспокойство. Мы все разделяли его. У отца было несколько хронических проблем со здоровьем, обычных для мужчин его возраста, особенно для тех, кто большую часть своей взрослой жизни курили. За последние десять лет он бросал около дюжины раз. Я был уверен, что в последний раз — навсегда; уже давно никто не заставал его с сигаретой. Но мама, вероятно, была права, когда решила привести его рацион в порядок, нравится ему это или нет.