Я откусила кусочек мини-блинчика с кусочком клубники. Если я буду жевать, мне не придется прилагать столько усилий для поддержания разговора.
— Ты помнишь Алексу Уилкокс? — Она не стала дожидаться моего ответа. — Она тоже недавно вернулась сюда. Кажется, у нее уже четверо детей? Это так?
— Думаю, да, — сказала мама.
— Да, четверо, — ответила женщина, сидевшая рядом с ней. Ее имя я тоже не могла вспомнить.
— Она называет их в честь специй, — сказала первая женщина. — Розмарин, шалфей, лаванда. Я не помню, как назвали четвертую.
— Поппи? — предположила вторая женщина.
— Звучит правильно, — сказала мама.
— Одри такая умница, что хочет добиться стабильности в карьере, прежде чем остепениться, — сказала она, глядя на мою маму.
— О, я согласна, — сказала мама, ее голос был ровным. — Я не буду притворяться, что не хочу стать бабушкой, но я горжусь тем, что она не торопится.
Как будто я специально ждала, а не просто мне не везло в отношениях. Я не позволила себе закатить глаза.
— Я слышала, ты встречаешься с одним из братьев Хейвенов, — сказала она.
В ее голосе не было осуждения, по крайней мере, я его не уловила, хотя Джосайя Хейвен определенно не принадлежал к завсегдатаям загородных клубов. Может быть, потому что я не была ее дочерью, она не беспокоилась о том, как этот бородатый дровосек повлияет на репутацию ее семьи.
— Да, встречаюсь. — Я была зла на него, но не могла не улыбнуться. — Но мы только начали.
— Он кажется достойным человеком, — сказала мама. — Я с нетерпением жду встречи с ним.
Я посмотрела на маму в недоумении. Неужели она действительно так думала? Я рассказала ей о Джосайе по телефону, и ее голос ничего не выражал. Насколько я знала, она была просто рада, что ее дочь наконец-то с кем-то встречается, и ей было все равно с кем. Возможно, она окончательно потеряла надежду на то, что я выйду замуж за человека из правильной семьи.
— Он очень хороший человек, — сказала я. — Мам, если говорить о моей личной жизни, то сегодня утром кое-что произошло, и я должна рассказать тебе.
Большинство людей не заметили бы ее реакции, но я знала ее слишком хорошо. Ее вилка опустилась слишком быстро, звякнув о тарелку. А ее глаза слишком быстро метнулись ко мне.
— Конечно, дорогая, мы можем поговорить об этом позже.
Я не хотела говорить об этом позже. Но привычка взяла верх. Не устраивай сцену, Одри.
Поэтому я встала, чтобы взять еще мини-блинчиков.
Пока я поглощала еду, мне пришло в голову, что дамы за столом не упоминали ни об мертвых белках, ни о вандализме. Возможно, они были слишком озабочены событиями в своем городе и не обратили внимания на новости из Тиликума. Я была рада. Мне не хотелось, чтобы темой их разговора стал факт наличия у меня преследователя.
Остаток завтрака прошел мучительно медленно. Еды было недостаточно, чтобы компенсировать скучные разговоры, большая часть которых сводилась к сплетням о Пайнкресте. Мужья, дети и другие члены семей присутствующих обсуждались без какого-либо стеснения, как будто их различные жизненные решения и достижения — или их отсутствие — были утренним развлечением.
В разговоре чувствовался злобный подтекст осуждения, который заставил меня отодвинуть тарелку в сторону и отказаться от предложенной официантом мимозы. Вместо этого я потягивала кофе и ждала, когда можно будет незаметно уйти.
Когда мама, похоже, закончила завтрак, я решила, что пора бежать. — Мам, все было чудесно, но, боюсь, я больше не могу задерживаться здесь.
— Тебе уже пора уходить?
— Да. Мне нужно на работу. — Это была не совсем правда. На половину дня я отпросилась, так что мне не нужно было быть в офисе до полудня. Но все равно.
— Конечно, — сказала мама. — Сегодня будний день, а у тебя так много обязанностей. Я провожу тебя.
Я собрала свои вещи, и мама пошла со мной к машине. На улице уже было жарко, и похоже сегодня будет просто пекло. Я остановилась у двери со стороны водителя, прежде чем открыть ее.
— Спасибо, что пригласила меня, мама. Рада была тебя видеть. — И это даже не было ложью. Она не была идеальной, но она все еще была моей мамой.
— Не за что. Ты в порядке? Ты выглядишь напряженной.
— Да, кто-то снова устроил вандализм в моем доме. Мы обнаружили это сегодня утром.
Ее глаза расширились. Она сделала шаг ближе и понизила голос. — Что случилось?
— Надпись на боковой стороне дома, как раз там, где у новых камер наблюдения есть слепое пятно.