Теперь Джин нужны были доказательства увлечения Ловелла столярными работами. Без этого она не могла считать свою работу законченной.
Расплатившись с водителем, Джин подошла к подъезду дома, где жил Девлин, и достала из сумочки записку, но на двери не оказалось почтового ящика. Очевидно, в каждой квартире был свой ящик, а почтальон разносил газеты и письма по адресам только после того, как кто-то из обитателей дома впускал его внутрь. Конечно, Джин могла бы подсунуть записку под дверь, но это был не лучший вариант. Если она поступит подобным образом, на записку, скорее всего, не обратят внимания или выбросят, приняв за рекламную листовку. Нет, нужно каким-то образом пробраться в подъезд и опустить записку в ящик.
И Джин посмотрела на кнопки звонков. Она собиралась по примеру почтальона нажимать их все по очереди, пока ей кто-нибудь не откроет, но взгляд ее машинально остановился на табличке с именем «Д. Девлин» (почему-то без указания ученой степени). Быть может, он уже вернулся, подумала Джин и нажала кнопку. Ответа не было, и она уже собиралась позвонить в квартиру рядом, когда в динамике переговорного устройства захрипело и затрещало.
— Кто там? — спросил мужской голос.
— Доктор Девлин? Это Джин Берчилл из музея. Мне хотелось бы поговорить с вами…
— Мисс Берчилл? Вот неожиданность!..
— Я вам звонила…
Но из динамика уже раздался гнусавый писк сигнала, свидетельствующий о том, что замок открыт.
Дональд Девлин ждал ее на площадке перед своей квартирой. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами и серых брюках, которые поддерживали широкие подтяжки.
— Здравствуйте, здравствуйте, мисс Берчилл, — пророкотал он, пожимая ей руку.
— Извините, что побеспокоила, но…
— Ничего страшного, юная леди. Прошу вас, входите. Боюсь только, что у меня не прибрано. — Он провел ее в гостиную, которая была завалена какими-то коробками, бумагами, стопками книг.
— Отделяю зерна от плевел. — Профессор широким жестом обвел комнату.
Джин подобрала с пола какую-то коробку и открыла крышку. Внутри оказались старые — если не сказать старинные — хирургические инструменты.
— Надеюсь, это не относится к плевелам? — спросила она. — Полагаю, наш музей мог бы заинтересоваться…
Профессор Девлин кивнул:
— Я поддерживаю связь со старшим казначеем Хирургического общества. Он утверждает, что у них отыщется уголок для пары-тройки новых экспонатов.
— Вы имеете в виду мистера Каудора?
Девлин приподнял брови.
— Вы его знаете?
— Я как-то беседовала с ним о портрете Кеннетта Ловелла.
— Из этого я заключаю, что вы отнеслись к моей теории достаточно серьезно, не так ли?
— Да, я решила — она стоит того, чтобы над ней поработать.
— Превосходно! — Девлин потер руки. — И что вам удалось выяснить?
— Не много, к сожалению. Собственно говоря, именно поэтому я вас и побеспокоила. Я не сумела раскопать в исторических источниках никаких ссылок на то, что Ловелл увлекался работами по дереву.
— О, в исторических источниках это есть! Я сам читал об этом, хотя и довольно давно.
— Где? Где вы об этом читали?
— В каком-то сборнике… или монографии, сейчас уже не припомню. А может быть, это была диссертация кого-то из университетских исследователей…
Джин медленно кивнула. В словах профессора был смысл. Если речь действительно шла о диссертации, то она хранилась именно в университетской библиотеке; в других местах искать ее было бесполезно.
— Мне следовало самой подумать об этом, — сказала она, не скрывая своего огорчения.
— Вы согласны, что Ловелл был необыкновенной личностью? — спросил Девлин.
— Несомненно, он прожил довольно насыщенную жизнь… В отличие от своих жен.
— Вы побывали у него на могиле? — Девлин сам понял, что задал глупый вопрос, и улыбнулся. — Ну конечно — побывали!.. И обратили внимание на то, сколько раз он побывал в браке. Что вы об этом думаете, мисс Берчилл?