Продолжая листать пожелтевшие бумажные страницы, Эллен вдруг поняла, зачем она сюда приехала. Она хотела извиниться перед ним, но извиниться так, чтобы он понял…
Потом она подняла голову и увидела, что Ребус стоит в дверях в двух шагах от стола и внимательно на нее смотрит.
— Давно ты тут стоишь? — спросила она. От неожиданности Эллен вздрогнула и выронила несколько страниц.
— Не очень. А что это ты делаешь?
— Ничего… — Она подняла с пола листы и вложила в папку. — Я… в общем, сама не знаю. Просто захотелось в последний раз взглянуть на эти бумаги прежде чем их окончательно сдадут в архив. Как прошли похороны?
— Похороны есть похороны, кого бы ни хоронили.
— Я слышала насчет Марра…
Ребус кивнул и потер глаза. Вид у него был какой-то больной или, может быть, усталый.
— Что-нибудь случилось? — спросила Эллен.
— Я надеялся застать здесь Шивон… — Он повернулся, подошел к столу, за которым Шивон обычно работала, и начал методично перебирать бумаги, ища какой-нибудь ключик, какую-то зацепку… что-нибудь, что помогло бы ее отыскать.
— А я хотела повидаться с тобой, — вдруг сказала Эллен Уайли.
— Вот как? — Ребус посмотрел на нее. — А зачем?
— Чтобы… поблагодарить.
Их взгляды встретились. Ни один не проронил ни слова, но это было не нужно: оба прекрасно поняли друг друга и так.
— Пустяки, Эллен, — сказал наконец Ребус. — Нет, правда пустяки…
— Но у тебя могут быть из-за меня неприятности.
— Нет, ты тут ни при чем. У меня из-за себя неприятности. Я сделал хуже не только себе, но, боюсь, и тебе тоже. Если бы я тогда промолчал, ты бы сама все сказала. Наверняка.
— Может быть, — согласилась Эллен. — Но я могла бы признаться в… в любом случае.
— В общем, прости, что поставил тебя в трудное положение.
Эллен спрятала улыбку.
— Как ловко ты умеешь перевернуть все с ног на голову. Это я должна просить у тебя прощения!
— Ну и попроси, мне не жалко. — Ребус озабоченно нахмурился. Ни на столе, ни в столе Шивон не было ничего достойного внимания.
— Ну и как мне теперь быть? — спросила Эллен. — Может, поговорить с Темплер?
Ребус кивнул:
— Если хочешь — поговори с Темплер. Но не лучше ли будет промолчать?
— Но ведь у тебя будут неприятности!
— А почему ты думаешь, что мне это не нравится? Может быть, я люблю, когда меня ругают… — Зазвонил телефон, и Ребус проворно схватил трубку.
— Алло? — Его лицо чуть разгладилось. — Нет, его сейчас нет. Что-нибудь передать?… До свидания. — Он положил трубку.
— Кто-то звонил Сильверсу, сообщения не оставил.
— Ты ждешь звонка?
Ребус потер подбородок, потемневший от отросшей за день щетины.
— Шивон отправилась знакомиться с жизнью масс.
— В каком смысле?
И тогда он рассказал ей, что знал сам. Когда Ребус заканчивал, зазвонил телефон на другом столе. Ребус бросился туда. На этот раз абонент захотел оставить сообщение, и Ребус, придвинув к себе обрывок бумаги, вооружился ручкой.
— Да… да… — бормотал он, записывая. — Я оставлю записку у него на столе. Нет, я не знаю, когда он вернется.
Пока он говорил, Эллен снова принялась листать протоколы вскрытия. Что-то привлекло ее внимание, и она поднесла папку ближе к глазам.
— Старина Сильверс сегодня пользуется особой популярностью, — сказал Ребус, бросая трубку на рычаги. — А ты… Эй, что там такое?!
Эллен показала на что-то внизу страницы.
— Ты не можешь прочитать, чья это подпись?
— Которая? — Под протоколом вскрытия стояло две подписи и дата: 26 апреля 1982 года, понедельник. Хейзл Гиббс, утопленница из Глазго, погибшая вечером в пятницу. Под одной из подписей было напечатано: «Замещающий патологоанатом»; под другой, чуть более разборчивой — «Старший судебно-медицинский эксперт, Глазго».
— Даже не знаю, — сказал Ребус. — Фамилии должны быть напечатаны на титульном листе.
— Да, — кивнула Эллен. — Но титульного листа в папке нет. — В подтверждение своих слов она перевернула несколько предыдущих страниц.
Ребус обошел вокруг стола, встал рядом с Эллен и наклонился.
— Может, страницы перепутались? — предположил он.
— Может быть, — сказала Эллен, быстро перелистывая содержимое папки. — Но не думаю…
— А когда их только прислали, титульный лист был?
— Не знаю. Профессор Девлин ничего не говорил.
— Насколько я помню, в восемьдесят втором году старшим судебно-медицинским экспертом Глазго был Эван Стюарт.