Когда стекло с пассажирской стороны опустилось, Ребус наклонился и облокотился на дверцу.
— Боевая тревога, джентльмены!
— Черт, я чуть не обделался, — сказал детектив на пассажирском сиденье, пытаясь собрать разлетевшиеся по полу листы газеты. Его звали Пэт Конноли, и первые несколько лет своей службы в уголовном розыске он потратил на борьбу с прозвищем Пэдди[4]. Его напарником был Томми Дэниелс, которого, похоже, ничуть не раздражало закрепившееся за ним прозвище По Барабану. Томми — там-там — по барабану: таков был ход мысли гэйфилдских острословов. К тому же это прозвище как нельзя лучше выражало суть его характера. Узнав в столь бесцеремонно разбудившем его человеке инспектора Ребуса, Томми лишь выразительно закатил глаза.
— Могли бы и кофейку нам принести, — пожаловался Конноли.
— Мог бы, — дружелюбно согласился Ребус. — Или словарь… — Он покосился на разгаданный меньше чем на одну четверть криптокроссворд на последней странице газеты. Зато вокруг кроссворда, что называется, живого места не было: все свободное пространство было исписано всевозможными вариантами и неразгаданными анаграммами.
— Все спокойно?
— Туристы достали, — сказал Конноли. — Как пройти туда, как проехать сюда…
Ребус улыбнулся и посмотрел вдоль улицы. Они действительно находились в самом центре туристского Эдинбурга. Сразу за светофором возвышался отель, через дорогу напротив — лавочка с шотландским трикотажем. Сувениры, песочное печенье, виски в розлив, изготовление и продажа юбочек-килтов… В зазубренной тени соседних зданий притаился похожий на древнего горбуна дом Джона Нокса[5]. Когда-то Старый город, протянувшийся узкой полосой от Эдинбургского замка до Холируда, представлял собой собственно Эдинбург. Впоследствии перенаселение и растущая антисанитария привели к постройке Нового города, или Нью-Тауна, вычурная георгианская элегантность которого воспринималась как плевок в сторону Старого города и тех его жителей, которые не могли позволить себе переехать в новый район. Любопытно, вдруг подумал Ребус, что Филиппа Бальфур предпочла поселиться именно в Нью-Тауне, тогда как Дэвид Костелло жил в центре Старого города.
— Он дома? — спросил Ребус.
— Если бы не был, разве бы мы здесь сидели? — вопросом на вопрос ответил Конноли, глядя на напарника, который наливал из термоса в кружку томатный суп. — Кстати, вы, возможно, именно тот человек, который нам нужен…
Ребус посмотрел на Конноли.
— Вот как?
— Мы тут поспорили, «День зарплаты» — это первый или второй альбом «Деакон блю»?
Ребус улыбнулся.
— Я вижу, дежурство действительно было спокойным, — сказал он и, немного подумав, добавил: — Второй.
— Ага! — воскликнул Конноли, поворачиваясь к Томми. — Ты должен мне десять фунтов!
— А можно и мне кое-что спросить? — Ребус попытался присесть на корточки, но услышал, как в коленях что-то громко хрустнуло.
— Валяйте, спрашивайте. — Конноли улыбнулся.
— Как вы поступаете, если кому-то из вас нужно отлить?
Конноли заулыбался еще шире.
— Если По Барабану спит, я беру его термос.
Томми Дэниелс едва не подавился своим супом.
Ребус выпрямился, чувствуя, как кровь стучит в ушах, предупреждая о приближении десятибалльного похмелья.
— Вы пойдете туда? — спросил Конноли, и Ребус посмотрел на дом рядом.
— Да вот подумываю.
— Нам придется упомянуть об этом в рапорте.
Ребус кивнул:
— Я знаю.
— Вы только что с проводов Фермера, правда?