— Откуда, мужики, будем? — спросил Пулька-Поавила, подойдя к строителям.
— Я из Мунанкилахти, — ответил один из них, прервав работу.
— А я из Аконлахти, — добавил кто-то веселым голосом.
Все засмеялись.
Поавила и Крикку-Карппа тоже смеялись вместе со всеми: кому из северных карел не понятны эти шутливо двусмысленные названия деревень.
— Ну как, заработать еще можно? — спросил Крикку-Карппа, когда мужики перестали смеяться.
— Значит, на заработки подались? — сказал один из строителей, одетый в русский солдатский мундир, только без погон. — Этот сруб можете закончить, коли желание имеете, а мы собираемся податься на такую работу, где хлеб достается полегче.
Им бы тоже неплохо заиметь такую работу, подумал про себя Крикку-Карппа. А Пулька-Поавила кивком головы показал на людей, работавших у дороги, и спросил:
— Они тоже карелы?
— Есть там, кажется, два карела, — ответил строитель в простой рабочей одежде, — Какие-то шулеры да большевики они…
— Большевики? — переспросил Пулька-Поавила. Он внимательно посмотрел на собеседника, стараясь понять, говорит ли тот серьезно или шутит. Сам-то он хорошо знал, что за люди большевики.
— А чья здесь власть-то? — спросил он после некоторого раздумья.
— Баночников, — ответили ему.
Пулька-Поавила и Крикку-Карппа впервые слышали это слово и не поняли, кто это такие.
— Ну, англичане, — пояснил тот, кто был в солдатской одежде.
Вот тебе и раз! Там, у них — финны, тут, в Беломорье — англичане. Пулька-Поавила вспомнил, что еще когда он был на строительстве этой дороги, он слышал о каких-то английских и французских инженерах, приезжавших инспектировать стройку. Тогда поговаривали, будто даже рельсы привезены то ли из Англии, то ли из Америки. А в Кеми тогда было английское консульство. Может, уже тогда союзники таили думку насчет Беломорья? У Пульки-Поавилы было такое чувство, словно он обманулся в каких-то надеждах.
— А на какую ж это вы работу думаете податься, где харчи погуще? — спросил он, скручивая козью ножку.
— Руочей бить, — ответил солдат. — Они, понимаешь, черти, сами не догадаются уйти, загостились уже…
— Точно, — согласились с ним пирттиярвцы.
И они рассказали, кто они и откуда и зачем пришли сюда.
— Давайте и вы с нами, — предложил солдат. — Тут вчера приезжал один из вашей деревни, добровольцев вербовал. Хорошие, говорил, харчи будут.
Оказалось, сюда приезжал из Кеми Теппана. Он вербовал мужиков в какой-то карельский отряд. Это известие подействовало на пирттиярвцев ободряюще. С начала весны они не имели никаких вестей о Теппане. Только разные слухи доходили. Ишь ты, Теппана-то добровольцев вербует. В Кеми, значит, они его и найдут.
И Пулька-Поавила с Крикку-Карппой решили поехать в Кемь. «Ну, теперь, пожалуй, и домой вернемся, так что Доариэ не успеет и соскучиться, — подумал Пулька-Поавила. — Если только эти мужики правду говорят». И хотя в голову по-прежнему лезли всякие тревожные мысли, на душе стало немного легче.
III
Вечерело. Доариэ с Микки на своей старой лодке отправились смотреть сети. Дул порывистый ветер, какой бывает при приближении осени, и на озере поднялись легкие волны.
Микки сидел на веслах. Доариэ, придерживая одной рукой кормовое весло, вычерпывала воду. Да, лодка-то здорово течет… Ведь она у них очень старая. Иво, еще до того, как ушел на войну, собирался сделать новую, да так и не собрался. Ушел и как в воду канул. Поавила тоже взял да на старости лет куда-то отправился. И Хуоти с собой захватил… Раньше Хуоти ездил ставить и поднимать сети. Теперь уже второе лето — Микки. Да, время идет… Какими разными растут парни! Хуоти, тот обо всем расспрашивал. Иной раз на что-нибудь засмотрится и забудет, что надо грести. Микки никогда ни о чем не спрашивает и ни с того, ни с сего весла из воды не поднимает. Вот и сейчас. Стая уток пролетела совсем близко и села в камышах возле берега, а Микки гребет себе, даже не глянул на уток. Но помощь от обоих парней уже большая. Она, Доариэ, довольна сыновьями. Только бы бог дал им здоровья.
Они пристали к берегу и стали вытаскивать лодку на сушу. С порывом ветра с другой стороны губы до них донесся протяжный крик. Кто-то просил перевоза. Кто бы это мог быть?
— Хуоти, — обрадованно сказал Микки.