— Не болтай чепухи, — рассердилась мать.
Залив был неширокий, и еще несколько лет назад Доариэ тоже легко узнавала на таком расстоянии человека, но за эти годы она тайком столько пролила слез, что не стало в ее глазах прежней зоркости.
— Мама! — донеслось с противоположного берега.
Господи, Хуоти! Почему он вернулся? Не случилось ли что-нибудь недоброе? Сердце сжалось от предчувствия беды, в глазах помутилось, словно какая-то пелена опустилась перед ними.
Доариэ торопливо столкнула лодку обратно на воду.
— А-вой-вой! Так я и знала… — заохала она, когда. Хуоти, с пьексой на одной ноге и лаптем на другой, перелез через борт.
Из-за больной ноги он не пошел в обход вокруг губы, а вышел к ручью, откуда начиналась тропинка на Вехкалампи, и здесь подождал, когда на их берегу появится кто-нибудь из своих.
— Где ты был? — сразу спросил Микки.
— Давай греби, — буркнула мать.
Но и дома любопытство не покидало Микки.
— Ходил силки смотреть, — ответил Хуоти, чтобы отвязаться от брата.
Микки не поверил: еще не настала пора для охоты с силками. Хуоти заметил свою оплошность и задумался. Он был еще настолько молод, что не умел лгать. А что если вдруг руочи начнут расспрашивать, где он пропадал, и Микки проговорится? Мать пришла ему на помощь и послала Микки наколоть дров, чтобы приготовить ужин.
Когда Микки вышел, Доариэ спросила об отце. Узнав, что Хуоти возвращался обратно от самой Колханки, она опять расстроилась:
— Да ты же мог заблудиться… Один… в такую дорогу.
Хуоти и сам боялся заблудиться, боялся, что его запутает леший. Крикку-Карппа предупреждал его, что если леший вздумает сбить человека с дороги, он обернется филином и кричит, как будто стонет. Но Хуоти не слышал крика филина. Медведя тоже не встретил. Видел только огромного ястреба. Ястреб кружил высоко в небе, а потом камнем кинулся вниз, наверно, заметил добычу. Но страх не покидал Хуоти. Когда же он вышел на знакомые места, вспомнился сон, приснившийся в лесной избушке, и ему стало еще страшнее.
— Помажь-ка этим.
Мать протянула Хуоти кругленькую коробочку с мазью, которую когда-то дал ей учитель. В ней еще сохранилось немного мази, похожей на деготь. Во всяком случае, ее хватило, чтобы смазать натертую ногу.
В избу влетела Насто. «А-вой-вой», — воскликнула мать, увидев перепачканные черникой щеки дочери. Конечно, вместе с другими деревенскими ребятами Насто бегала в подлесок и там они опять варили варенье из черники. Для пирттиярвской детворы такое «лесное» варенье было одним из немногих лакомств. Весной, как только с болот сходил снег, дети собирали подснежную клюкву и делали из нее сок. Без сахара, конечно. Но сок был вкусным и без сахара. Потом, когда поспевала вороника, собирали ее и варили на кострах, в корзинке из бересты. Тоже без сахара. О чернике и говорить не приходилось — из нее варенье самое вкусное, особенно, когда все едят из одной посуды. Но они не только варили для себя, а собирали и для дома. И сейчас Насто принесла почти полное лукошко черники.
Поставив лукошко на лавку, Насто подошла к матери и зашептала что-то ей на ухо.
— Господи! — испугалась Доариэ. — Мертвец? Да где?
— Там, за мельничьей речкой.
Хуоти побледнел. Теперь, конечно, финны все узнают.
— Хворостом забросан. Только ноги видны, — рассказывала Насто.
«Кто это его хворостом забросал? — подумал Хуоти. — Значит, кто-то в деревне еще знал… Кто бы это мог быть?»
Вошел Микки и, сбросив охапку дров перед печью, сообщил, что коровы идут домой.
— Так рано? — удивилась мать.
— Бегут как очумелые, колокольчики только позвякивают.
— Неужели? — встревожилась Доариэ и побежала встречать скот. Уже два лета подряд стадо спокойно паслось в лесу. Неужели опять появился медведь и потревожил коров?
Мустикки издали узнала свою хозяйку и направилась к ней с протяжным мычаньем, словно прося защиты.
— Ох, кормилица ты наша, — обняв за шею, Доариэ стала гладить корову.
Услышав многоголосое позвякивание колокольчиков на деревенской улице, Хуоти подошел, к окну. Сперва мимо дома прошли коровы Хёкки-Хуотари, потом Хилиппы. Коров Хилиппы встречала Наталия. Бок одной из его коров был сильно ободран и весь в крови.
— У Хилиппы одну корову поранил, — сказала Доариэ, вернувшись с подойником в избу, — завтра без пастуха в лес коров не отправишь…
Микки посмотрел на брата:
— А если бы тебе повстречался медведь?
Хуоти ничего не ответил. Не тот ли медведь напал на стадо, что разрыл муравейник в лесу? — мелькнула у него мысль. Но его сильнее мучило известие, с которым прибежала Насто из лесу. Понесло их как раз на то место… И надо же было ему натереть ногу… Но теперь уже ничего не поделаешь. Нужно повидать Наталию, предупредить… Но идти в деревню Хуоти не хотелось — он боялся.