Наталия стояла, потупившись.
— Мне пора, — сказала она, убирая выбившиеся из-под платка пряди черных волос. — Хилиппа хочет зарезать Хертту. Медведь вчера поранил ее…
— Насто говорила… — сказал Хуоти, с трудом выдавливая слова. — Ходили вчера за ягодами… видели… того… капрала.
— Видели? — испуганно переспросила Наталия.
— Кто-то его хворостом забросал… Кто бы это мог быть?
— А я всю прошлую ночь не могла заснуть, — вдруг перевела разговор Наталия. — Так было тоскливо…
И не договорив, она пошла.
Хуоти смотрел ей вслед. Наталия, оглянувшись, свернула за ограду. Хуоти поднял с земли прут и стал, улыбаясь, вязать его.
— Хуо-о-о-ти… — донесся пронзительно-звонкий голос. Кричала Насто. — Иди обе-е-едать…
Проходя через поле Хилиппы, Хуоти увидел Малахвиэнена на крыше риги. Хилиппа приводил ее в порядок. Ему помогали два солдата из экспедиционного отряда. А они с отцом свою часть весной разобрали. Сняли часть крыши и несколько верхних бревен…
Пообедав, Хуоти опять взял топор и отправился чинить изгородь. Ему хотелось побыть одному. За этой работой можно было размышлять о чем угодно. И о том, что Наталия не спала прошлой ночью. И об отце и Крикку-Карппе… докуда они уже успели добраться… И о ячмене… Когда его можно будет начинать жать? И о капрале, труп которого видели в лесу…
Было уже довольно поздно, когда Хуоти вернулся домой. Уже в сенях он услышал, что мать в избе говорит с какой-то женщиной, судя по голосу, с женой Хёкки-Хуотари. В последнее время соседка часто стала бывать у них. Ведь мать ожидала ребенка, и жена Хёкки-Хуотари помогала ей по дому. Обычно они говорили о своих женских делах. Но сейчас разговор шел о каких-то привидениях, о нечистой силе.
— …стал дергать дверь. Вышла я — никого, — рассказывала соседка.
— А-вой-вой, чего только не бывает, — заохала Доариэ. — И не страшно тебе было, а?
— Конечно, страшно, — призналась соседка.
— Хоть бы скорей ушли, — вздохнула, мать.
— Да не скажи, соседушка. Уж и ночью покоя не дают. И репу воруют.
— Хуоти, садись есть, — позвала мать. — Надо и нам, пожалуй, дверь в сенях закрывать на крюк.
— Медведь-то опять напугал скотину, — заговорила уже о другом Паро.
— Ох, не говори.
— Нам придется Иро послать пасти скот. А кто из вас пойдет? — она уголком глаза взглянула на Хуоти, уже сидевшего за столом. — Не Хуоти?
— У него нога болит, — сказала мать. — Придется пойти Микки.
Жена Хёкки-Хуотари посмотрела на Микки с таким видом, словно хотела сказать: «Да разве это пастух…» — и разговор на этом прервался.
Доариэ подошла к окну.
— Куда это они несутся? — воскликнула она, выглянув на улицу.
Мимо их дома куда-то в сторону реки торопливо шагали фельдфебель и два солдата.
— Уж не покойничка ли того пошли поглядеть? — высказала предположение жена Хёкки-Хуотари, тоже подойдя к окошку. — Говорят, ребятишки какого-то мертвеца нашли в лесу.
Хуоти положил ложку, встал из-за стола и вышел на улицу.
Он походил по берегу, проверил, в каком состоянии заготовленные для новой избы бревна. Потом вышел к прогону, постоял у изгороди, посмотрел, как стадо возвращается из лесу. Последними шли коровы Хёкки-Хуотари. Следом шагала Иро, подгоняя хворостинкой нетель, обещанную ей в приданое. Она хотела пройти мимо, сделав вид, что не заметила Хуоти.
— Что, не узнаешь?
Девушка ничего не сказала, но остановилась.
— За что ты сердишься?
Иро подошла ближе и вдруг тихо заплакала, прислонившись к изгороди.
— Что с тобой?
Иро не успела ответить, как к ним в сопровождении двух солдат подошел фельдфебель Остедт.
— После де-де-сяти хожде-де-ние по де-де-ревне воспрещено! — сердито предупредил он. — Патрульный может застрелить.
Хуоти, прихрамывая, пошел домой. Иро осталась стоять с финнами. О чем-то поговорив с ними, она тоже направилась к дому.
Весь следующий день Хуоти со страхом ждал, что фельдфебель вызовет его на допрос. Он чинил изгородь и ждал, что за ним придут. Но никто за ним не пришел…
Внезапное исчезновение мужиков из деревни, труп, обнаруженный в лесу, — все это не на шутку встревожило фельдфебеля. Он опасался, как бы скрывшиеся в лесах карелы не предприняли внезапное нападение на его гарнизон. Да и свои солдаты вызывали у Остедта недоверие: люди изголодались, живут в вечном страхе и способны на что угодно. Поди знай, кто прикончил капрала. Может, кто из своих? Настроение у парней такое, что на них полагаться нельзя.
А тут еще и из Финляндии, и с Беломорья приходят всякие слухи, вызывают среди солдат беспокойство, споры. Вон и «могилу героев» бросили копать.