— Кореляки… — пробормотал он раздраженно. Потом, осушив одним глотком стакан до дна, гаркнул: — А кореляки тоже люди.
— Тише ты, — урезонивал его Ортьё.
— Надо и покричать, чтоб хмель впустую не пропал, — ответил Теппана уже более мирно.
Может быть, все бы и обошлось без всякого скандала, но тут к ним, как на грех, подошел половой и стал требовать с Теппаны платы.
— Да я уже уплатил, — заверял Теппана.
— Ничего ты не платил, — заметил из угла один из солдат.
— Эмяс!
Теппана вскочил. Ортьё пытался усадить его на место, но безуспешно. Солдат из-за соседнего столика тоже выскочил и бросился к Теппане.
— Ну, плати, ты, кореляк, — с угрозой потребовал он.
— Я тебе покажу кореляка, — прошипел Теппана и толкнул солдата в грудь так, что тот отлетел к стене.
Началась драка.
В этот момент в дверях трактира появился Хилиппа, но, заметив Теппану, шмыгнул обратно и, закрыв дверь, стал прислушиваться к тому, что происходило в трактире.
— Патруль! Позовите патруль! — завопил половой.
Тут же появились два вооруженных солдата. Услышав, что один из них говорит по-английски, Теппана схватил стул и, занеся его над головой, заорал!
— Ну, подходи, веригуд проклятый…
В зал выбежала Аннушка и заверещала:
— Он все перебьет… Берите его… Он большевик.
Ортьё выскочил на улицу и побежал на Лепостров за подмогой.
Отрядовцы занимались во дворе казармы строевой подготовкой. Завидев их, Ортьё издали закричал:
— Теппану арестовали в чайной.
— Какого Теппану?
— Теппану из Пирттиярви.
Строй тотчас рассыпался. Мужики окружили Ортьё.
— Надо сообщить Ховатте, — предложил кто-то.
Ховатта сидел с Иво Ахавой и еще несколькими офицерами в штабе. Ахава рассказывал им, чем окончилось собрание карелов: «Дали нам по уху. Все они одним миром мазаны, с малыми народами не считаются. Только большевики…»
Ахава не закончил — Ховатта прервал его:
— Подожди-ка.
Он подошел к окну.
— Что это ребята расшумелись?
Ховатта хотел было выйти и узнать, в чем там дело, но тут в штаб вбежал Ортьё.
— Ох уж этот Теппана… А когда он в Кеми появился? — спросил Ховатта, выслушав сбивчивый рассказ Ортьё о стычке в чайной.
А на дворе командир роты никак не мог успокоить своих солдат. Ропот все нарастал. Наконец, командир скомандовал:
— В две шеренги становись!
Но почти никто его не послушался.
— Пусть выпустят Теппану, — шумели мужики. — Если его не освободят, пусть берут свои винтовки. Нам они ни к чему. Руочей уже в Карелии нет…
Действительно! Они же выполнили обещание, взятое при вступлении в отряд — изгнали белофиннов из пограничных деревень. Так зачем же их держат здесь, в Кеми, да еще заставляют заниматься боевой подготовкой?
— Надо послать делегатов к начальству! — потребовали отрядовцы, когда Ховатта и другие офицеры вышли из штаба.
Ховатта прекрасно понимал настроение своих подчиненных. Да, Теппану нужно вызволить, он полностью согласен с ними. Только ему не хотелось, чтобы его избирали в эту делегацию. В качестве командира добровольческого отряда ему и так приходилось нести ответственность за все, что происходит в отряде.
Понимая щекотливое положение Ховатты, легионеры не стали выбирать его, а направили к Пронсону Иво Ахаву, Ортьё и еще одного унтер-офицера.
Когда делегация пришла к Пронсону, он ее принял не сразу: он беседовал с подполковником Дедовым. Ждать пришлось долго, и Ахава уже ворчал:
— Ну что они там…
Подполковник Дедов приехал из Сороки. Он рассказал Пронсону о попытке мятежа во втором полку Северной армии. Затем речь зашла о настроениях в Карельском легионе и о происшествии в чайной. Коснулись и странного распоряжения, поступившего совсем недавно, в котором предписывалось пропускать через линию фронта на сторону красных гражданских лиц, имеющих от канцелярии генерал-губернатора разрешение на переход.
— Что они там в Мурманске думают, или вообще не думают? — возмущался Дедов.
Целью этого либерального жеста было, по-видимому, избавиться от недовольных и заодно привлечь на свою сторону колеблющихся: мол, так гуманно мы относимся даже к тем, кто не скрывает своих симпатий к большевикам. В заявлении, подаваемом в канцелярию генерал-губернатора, следовало указать: поддерживает ли лицо, обратившееся за разрешением на переход, большевиков или не поддерживает.