Лонина назначили комендантом станции Петрозаводск.
Приступив к выполнению обязанностей коменданта станции, Лонин столкнулся с большими трудностями. Мурманская дорога со всем своим многочисленным аппаратом являлась как бы «государством в государстве», не допускавшим вмешательства в свои дела. У железнодорожников был даже свой совет — Совет депутатов Мурманской железной дороги. Среди служащих дороги было немало и таких, кто видел в интервентах освободителей и готов был саботировать мероприятия Советской власти. Эсерам они охотно предоставляли место в поезде, находя, в случае надобности, даже отдельный вагон; устраивая эсеров на работу, подыскивали им теплое местечко. Это они бросили Лонину обвинение в том, что он «предатель», так как приказал сжечь депо в Сороке, чтобы оно не досталось врагу. И хотя на собрании железнодорожников это обвинение не получило поддержки, с собрания Лонин ушел в тягостном раздумье.
Было довольно темно, и, занятый своими мыслями, Лонин не заметил, откуда вдруг рядом с ним появилась молодая, плохо одетая женщина с ребенком на руках.
— Бедный ребенок совсем голодненький, — заговорила она. — А у меня ничего нет… Нет ли у тебя хоть кусочка хлеба? Я рассчитаюсь… Пойдем вон в сарай… Никто не увидит…
Лонин смотрел на женщину, не понимая, чего она от него хочет. Потом достал из кармана хлебную «пайку», которую только что получил после собрания, и, отломив кусок, протянул его женщине.
Неподалеку от станции проходило шоссе, по обеим сторонам которого стояли длинные приземистые бараки с поленницами дров и сарайчиками для кур и коз. В одном из этих бараков жил теперь Лонин с матерью.
— Опять паек урезали? — спросила мать, когда Лонин отдал ей краюшку хлеба.
— Ешь, мама… Я уже перекусил в столовой, — ответил Лонин.
Мать недоверчиво поглядела на него и покачала головой.
Поздно вечером из города вернулся хозяин комнаты, в которой они жили. Весь запыхавшийся, возбужденный.
— В городе арестовано триста офицеров, — сказал он. — Позвали на собрание и всех разом — хоп!
То, что в Петрозаводск съехались сотни бывших царских офицеров, знали и в станционном поселке: жители бараков видели, как по железной дороге на станцию прибывали и группами и в одиночку бывшие офицеры. Губернский военный комиссариат предложил бывшим офицерам вступить в Красную Армию, но офицеры отказались. Большинство из них, видимо, ждали прихода своих товарищей по оружию, наступавших вместе с интервентами с севера. И, конечно, они не сидели сложа руки. На заседании большевистской фракции губсовета был обсужден вопрос об этих офицерах. Большевики решили прибегнуть к хитрости. В том самом зале, в котором несколько дней назад закончился чрезвычайный съезд Советов, было созвано общегородское собрание офицеров. Военком Арсений Дубровский, тоже бывший офицер, открыл собрание и предложил господам офицерам высказать свое отношение к новой армии. Из зала раздались выкрики: «Предатель!», «Присяге изменил!», «Долой комиссаров!». Часть офицеров бесновалась и кричала, другие сидели и зловеще молчали. Тогда на трибуну вышел начальник губчека.
— Тихо! — сказал он. — Зря шумите. Вы арестованы!
Кое-кто из офицеров полез в карман за револьвером, но было уже поздно — в дверях стояли вооруженные красноармейцы.
А утром, едва обитатели бараков и ютившиеся на вокзале беженцы открыли глаза, пронесся новый слух — что в городе арестованы все эсеры.
Как обычно, слух был преувеличен. Арестованы были не все эсеры, а лишь их руководители, в том числе только что избранный председатель губсовета. Все произошло ночью, без всякого шума. Положение было напряженное и требовало именно таких, решительных действий. Был организован ревгубисполком, заменивший исполком губсовета, и председателем его выбрали Петра Анохина, рабочего-печатника, прошедшего большую жизненную школу, кипучего революционера. На телефонных столбах появились воззвания на финском языке:
«Проживающие во всех деревнях, уездах и городах Олонецкой губернии финны-рабочие в возрасте от 18 до 45 лет обязаны явиться в помещение бывшего губернского дома для записи в Красную Армию России… Предлагается быть готовыми немедленно по получении распоряжения к направлению в одно из финских подразделений Красной Армии. Петрозаводская приемная комиссия военной организации Финляндской Коммунистической партии. Валлениус».