Каждую весну, как только наст окрепнет, он вставал на лыжи и шел прямиком через леса нехоженые к Пирттиярви и до поздней осени пас наше стадо. На досуге в лесу драл бересту и мастерил туески для молока. За то его и прозвали Туйю-Матти. Ночевал он когда у кого придется. Любить его не любили, гнать тоже не гнали. А как только выпадал снег, он опять вставал на лыжи и уходил к себе в Айттоярви, унося в своем кошеле меру ячменя да немного вяленой рыбы. Так вот и пас наше стадо Туйю-Матти, покуда не случилась эта история…
У покойного Омелиэ Васкелайнена, у твоего прадеда, — Мавра взглянула на Олексея… — была дочь. Сантрой звали. Красавица была и петь мастерица, и кадриль отплясывать умела, и ячмень жала — не угонишься. Сколько парней сватались к ней, ни за кого не шла. Бедному Туйю-Матти тоже она приглянулась, мечтал он жениться на ней. Вот с того все и началось.
Туйю-Матти было лет тридцать, роста он был малого, борода у него не росла, только несколько рыжих волосинок на подбородке торчало, да к тому ж он жевал табак. А Сантра была намного моложе его, румяная, темноволосая. Она и видеть не могла этого нехристя, у которого вечно за щекой жвачка и который, в избу входя, даже шапки не снимал, не то чтоб лоб свой перекрестил.
— Убери свои лапы! — говорила ему Сантра, когда Туйю-Матти пытался с ней заигрывать.
А Сантре полюбился другой парень…
В те времена в окрестностях Пирттиярви, да и в других деревнях, в лесах хоронились люди, которых в народе называли беглыми. Откуда они пришли, никто точно не знал. Были они откуда-то издалека, из России, от кого-то бежали и в наших лесах нашли приют. А почему они ушли из родных мест и сюда к нам, за сотни верст забрели, тоже никто не знал. Только знали, что власти ловят беглых и если кто-нибудь из беглых попадется, его немедленно закуют в кандалы. Но власти были далеко в Кеми, у нас в Пирттиярви никто и в глаза начальства не видывал. Даже на погосте тогда не было урядника. Беглые жили спокойно. Люди они были работящие: охотились, ловили рыбу, болота да лужки вдоль лесных ручьев под покосы расчищали. Многим жителям деревни остались покосы от беглых. Раньше они были общими, всей деревне принадлежали, а потом их забрали себе, кто был побогаче. Некоторые из беглых женились на карелках и оставались жить в деревне…
Так вот, тот парень, что пришелся по сердцу Сантре, был из этих беглых. Красивый, высокий, с черными усами. Сантру он называл «милой Сашенькой» и просил ее стать его женой. Сантра и пошла бы за него, да отец воспротивился.
— У твоего Ивана ни кола ни двора. Пропадешь ты с ним. Нет, не отдам я тебя за него. Лучше выходи за Туйю-Матти, — заявил Омелиэ Васкелайнен. Ивана он даже на порог не пускал.
А Сантра была отчаянная девушка. Не побоялась она греха, пустила ночью тайком Ивана в свою горенку.
— Голубушка ты моя! — ласкал ее Иван.
— Не отдавай меня Туйю-Матти, — шептала Сантра. — Бери меня, всю возьми…
Однажды ночью подкрался Туйю-Матти под окошко горенки Сантры и услышал, как Иван и Сантра шепчутся. В ту ночь Матти не спалось. Утром он был такой злой, что нещадно хлестал коров. А вечером скот вернулся из леса без пастуха.
Куда же Матти подевался? Что с ним стряслось? Думали, гадали. Несколько дней искали по всему лесу, ходили и в соседние деревни узнавать, не видали ли его, но Матти как в воду канул.
Прошло недели три. Многие уже и думать перестали, где Матти и что с ним, как вдруг однажды вечером в деревне появился становой с солдатами и с ними Туйю-Матти. Как снег на голову явились. Народ только удивлялся да в страхе гадал, что же будет дальше. Раз пришли солдаты с ружьями — хорошего не жди.
Тут-то всем стало ясно, где Туйю-Матти пропадал три недели. Сам ли Матти додумался или, может, Омелиэ Васкелайнен или кто-нибудь другой надоумил его, никто этого не знал. Туйю-Матти, оказывается, дошел до погоста, там сел в лодку и, переправившись через Куйтти, прошел через бурный порог Кинтизму, через свирепый Юмский порог и добрался до Кеми по реке. Там он сообщил властям, что в Пирттиярви скрывается много беглых.
Вернувшись в деревню, Матти ни на шаг не отходил от станового. Он боялся. Боялся, что беглые отомстят ему, боялся, что жители деревни тоже по головке его не погладят.
Беглые много лет жили в Пирттиярви и в его окрестностях. Народ привык к ним и жил с ними в мире и согласии. Вместе на одних полянах грибы да ягоды собирали, на одних озерах рыбу ловили. Немало хорошего беглые сделали людям — кто кузнечным делом занимался, кто плотничал, кто грамоту знал, кто лес да болота под покосы корчевал, кто добрым советом помогал. Так что незачем было жителям деревни брать пример с Туйю-Матти и выдавать беглых властям. А Туйю-Матти не напрасно боялся, не напрасно за белый китель станового держался.