— С чего начнем? — переспросил он.
— Начали уже, — отвечала его спутница, присев на диван, но держа при себе свою маленькую красную сумочку.
— Ну да, так ведь и продолжить можно, — продолжал Калинкин. Он откупорил бутылку виски, налил себе четверть стакана, другой предложил спутнице, но она отказалась и попросила налить себе вина. Он открыл какую–то французскую бутылку 1996 года, взял бокал и наполнил его, после этого поднес девушке. Потом он подсел к ней на диванчик и попытался приобнять ее за талию, но она отстранила его и слегка отодвинулась.
— Послушай, — вдруг резко сказала Аня, — неужели ты не понимаешь, что ты просто подставляешься с этим портом?
— Как это? — удивленно переспросил Калинкин, — почему подставляюсь?
— Да потому, что на всех документах, о банкротстве, о создании тендерной комиссии, о назначении временного арбитражного управляющего и прочей фигне, стоит твоя подпись или виза. Потому что тебя постоянно видят в обществе Чавией, который этот порт в итоге хапнул, причем в неформальной обстановке. Ты что думаешь? Чавия и губер останутся в тени, им все сойдет с рук, как уже много раз сходило. А вот ты — реальный кандидат на роль стрелочника. Тебя же просто посадят, и никто тебя не отмажет, они просто переведут все стрелки на тебя. А потом тебя найдут повешенным в камере. Ты что, сам это все не понимаешь?
— Ни фига себе, вот это девка, — произнес ошарашенный Калинкин, — и где это ты так наблатыкалась? По возрасту и по виду не скажешь…
— Ну, внешность обманчива, знаешь ли…, — сказала Аня.
— Да я не спорю… Я про то, откуда это ты все знаешь…, — при этом слегка красноватое лицо Калинкина сделалось наполнено смесью удивления и испуга.
— Во–первых, я не первый день живу. Во–вторых, я все–таки работаю экономическим обозревателем. В-третьих, я все–таки что–то читала, с кем–то пообщаться успела…
— Слушай, да я все понимаю… Вот только как тебе объяснить… Во–первых, Чавия мне отвалил столько, что я, даже если мне завтра придется, все бросить и бежать, могу безбедно жить до глубокой старости на Канарских островах. Во–вторых, за мной губернатор, а Дмитрий Иванович — это тебе не хрен собачий, это величина федеральная… С президентом завтракает, причем как со старым, так и с новым … Если где–то какой–то кипеж, меня сразу предупредят… Вот так, понимаешь, крошка, — и Калинкин предпринял еще одну попытку сближения.
В ответ Аня встала и пересела на другой диван на другом конце комнаты. Калинкин пошел было за ней, держа в руках стакан с виски.
— Подожди, — остановила девушка жестом руки, — стой мне надо в ванную. Носик припудрить.
— А, ну тогда конечно, — произнес Калинкин.
Девушка вошла в ванную, включила воду, достала мобильник и под шумок набрала номер своего знакомого, Никиты Васильева, работавшего топ–менеджером в одном из магазинов, принадлежащих Фейдельману.
— Але, Никита, — сказала она, — ты можешь сейчас приехать в «Лазурную»? Тут какой–то козел ко мне приклеился, говорит что замминистра. Комната 814, 8‑й этаж. Да, жду тебя, чем быстрее, тем лучше.
Через десять минут она вышла из ванной. Калинкин к этому времени успел уже снять пиджак и расстегнуть несколько пуговиц на рубашке, а еще дойти до полной кондиции, опустошив половину бутылки виски. Он удивленно спросил:
— А че это ты так долго? И что вообще дальше?
— А дальше мне пора домой, баиньки. Завтра вставать чуть свет на работу… А тебе разве не нужно…
— Как это так домой? — Калинкин поднялся и пошатываясь направился к Ане…, — почему домой? Только начали ведь?
— Ну, за мной сейчас друг заедет…
— Какой–такой друг?!! Погоди… Я ж, блядь, тебе все рассказал тут!.. — начал возмущаться министр.
— Все, пока–пока…
В этот момент в дверь постучали. Аня открыла ее, и за дверью обнаружился Никита, молодой человек лет 25 высокого росточка.
— А, Виктор Николаевич, доброго здоровьечка, — произнес тот.
— Погоди, — закричал Калинкин, — куда ты, — однако дверь уже захлопнулась.
Аня вместе с Никитой спустились на первый этаж, миновали холл с проститутками и абреками и вышли на улицу, где уже ничего не осталось от полуденной жары. С Волги дул резкий ветер, небо закрывали тучи, сквозь которые бледным всевидящим оком проглядывала полная луна. Где–то вдалеке прозвучал раскат грома.