∞
— Из присланных материалов по полкам следует, что Пятый и Четырнадцатый, были изначально противниками Сублимации, хотя официально оба сейчас полностью поддерживают её. Если мы примем за гипотезу, что нападение на корабль Ремнантеров являлось актом, направленным против приветствующих Сублимацию, может ли один или оба этих полка быть каким-то образом вовлечены в происшествие? Имеет ли это связь с сообщением Проходящего Мимо о том, что пятнадцать часов назад что-то вылетело с Зис, направляясь в Изенион, где находится штаб-квартира Четырнадцатого?
∞
— Даже в лучшие времена внутренние противоречия в обществе в значительной степени переносятся на сложные и ограниченные правила войны за территорию между полками: по сути, внутридипломатические игры высокого уровня. Скорее всего, наблюдение является частью этих непрерывных маневров.
∞
— Не было ли каких-то намеков на то, что кто-то еще в Гзилте знает о нападении на Ремнантеров — кроме тех, кто мог осуществить его?
∞
— Нет, насколько мне известно. А вы что скажете?
∞
— Хм… нет. Хотя мы могли бы попросить Проходящего Мимо… быть немного более любопытным в отношении трафика военной машины Гзилта и любых других необычных перемещений кораблей. Конечно, не забывая об осторожности. И, поскольку у нас есть Пустынник в Гзилте с его двумя Бандитами и приближающимися близнецами — если повезет — то, коль скоро больше нечего делать, возможно, нам стоит передать что-нибудь Изениону раньше или как только представится возможность, например, после того, как прибудет то, что вылетело с Зис курсом на Изенион. Посмотрим, можно ли извлечь больше данных из имеющихся показаний.
∞
— Я проверю это.
∞
— Кроме того, эта непредвиденная заминка в Лолискомбане задержала Эмпирика. Был ли какой-либо намек или предвестник такого поворота событий, прежде чем ГСВ опубликовал часть своего расписания полётов, сообщив всем, что он будет проходить именно там?
∞
— Нет упоминаний. Я расследую. Конечно же, это системный класс. Эти бегемоты обычно планируют всё на годы вперед, так что при желании времени достаточно, чтобы что-то устроить. Думаете, не совпадение? Некоторые вещи просто случаются — естественные причины, знаете ли.
∞
— Знаю. Многое зависит и от того, являются разворачивающиеся события импровизацией или частью давно продуманного плана. Но то, что можно было бы назвать “естественными” вспышками малых частиц, почти всегда имеет предшествующие события. Время покажет. Думаю у меня пока все. Хотя вы обещали мне имена других кораблей, с которыми говорили о деле.
∞
— Конечно: ГСВ — Содержание Может Отличаться и Просто Чип с Инструкцией По Стирке в Богатом Гобелене Жизни, а также ГКУ Вытесняющая Деятельность.
∞
— Спасибо. По моему мнению, участники достойные, хотя ответят ли они на комплимент — другой вопрос.
∞
— Не за что. Я буду держать вас в курсе событий. До встречи.
∞
— До встречи, — прислал Каконим чуть позже.
∞
Связь отключилась, и корабль снова остался наедине со своими мыслями. Он чувствовал и наблюдал за шлейфами струй солнечной вспышки, когда те проносились мимо него. Глядя вниз, на огромную медленно пульсирующую бурю звездного пятна, уже наполовину растворившуюся в своей дикой и величественной красоте, он думал о команде Падения Давления. У Каконима не было собственного биоэкипажа — боевые корабли Культуры редко теперь имели его — но у Разума когда-то, в другом воплощении, на другом корабле, команда была.
Он предполагал, что на Падении Давления в основном присутствуют люди. Культура — результат сотен веков смешивания видов, последовательного изменения, увеличения, загрузки, простого автономного размножения, ориентированного на выбор, и — после всего этого хаоса — возможно, даже некоторой подлинной эволюции. Обычный причудливый био-микс из кто-знает-скольких-планетарных-изначальных кровных линий, неразрывно переплетенных с другими позже образовавшимися линиями непостижимого числа генетических технологий, аугментаций, химерических примесей в кляре из некоторой изысканной кибернетизации. И он не сомневался, что любой из этого разномастного общества найдет абсолютно захватывающим смотреть на огонь, даже если это единственное, с чем они столкнутся на корабле. Тем не менее, желание определённо жило в них. Совершенно стандартное, человеческое увлечение огнем, для них — обычное пламя — всего лишь кислородная реакция, длящаяся минуты или часы, — а для него это была многомиллиардная термоядерная ярость поглощающей планету звезды, сжигающей миллионы тонн вещества в секунду….
Черт, подумал корабль. Большинство корабельных эпитетов, как и почти все биоэпитеты, связаны с телесными функциями.
Он начал вытягивать в длинную петлю свое внешнее ударное поле и расширять пределы основного поля, так что одновременно отталкивался от массы звездного материала под собой и использовал взрыв радиации и заряженных частиц, подобно ветру в парусе, разросшемуся до размеров солидной луны.
Корабль, вращаясь спином, взмыл прочь от звезды и, уже набирая скорость в реальном пространстве, напряг поля своего двигателя, ловко дотянувшись до энергетической решетки в пространстве между этой вселенной и чуть меньшей, — всего на несколько секунд или около того — гнездящейся внутри матричной. Требовалась немалая осторожность, чтобы запускать двигатели в гравитационном колодце, столь выраженном, как у звезды, но Каконим был уверен, что знает, что делает. Он медленно вращался, дрейфуя, и постепенно наращивал движение — прочь от звезды, замыкая свои внешние поля и готовясь к длительному путешествию в глубокий космос, поскольку двигатели его все сильнее и сильнее вгрызались в сетку, разделявшую вселенные.
— Я полагаю, что должен следовать туда. На всякий случай, как вы говорите, — отправил он.
Крошечное темное пятнышко на фоне огромного огненного океана, которым была звезда, взяло курс на пространство Гзилта, и некоторое время стабилизировалось, пока не устремилось более или менее прямо по курсу, продолжая увеличивать мощность своих двигателей, выходя за пределы света.
— Дерзайте! — отправил Падение Давления.
Каконим уже чувствовал сопротивление — эффект его скорости в реальном пространстве. Наблюдаемое внешнее время начало отклоняться от того, что ему говорили его собственные внутренние часы, и его масса увеличивалась. Оба эффекта были незначительными, но возрастали экспоненциально. Элементы его силовых полей приготовились к переходу в гиперпространство и освобождению от любых ограничений.
— Я предчувствую победу, — ответил он и исчез из клубка реального пространства менее чем через секунду, с немыслимой быстротой удаляясь за пределы ночи.
6 (С -21)
Необходим был танец Корабля.
Флоты Ронте летали строем всегда, даже во время войны, когда такие маневры из-за диспозиционной предсказуемости были противопоказаны. Однако многое из того, что было противопоказано, с таким же успехом могло рассматриваться как правильно сформулированный вызов. При чрезвычайных обстоятельствах флот вынужден был придумывать более совершенные схемы: построение с такой утонченной элегантностью, что их математическая и топологическая основа оставалась неясной для врага, пока не стало бы слишком поздно. При правильном воплощении это могло стать ощутимым преимуществом, поскольку вычислительная мощность, необходимая вражеским кораблям для выполнения анализа, лишала их ресурсов, которые можно было бы направить на другие аспекты боя.
Корабли очень напоминали населявших их существ — насекомоподобных созданий размером в дециметр. Гладкие, радужно тёмные, с плавными линиями — они были весьма компакты, но при необходимости обладали большим радиусом действия, будучи столь же эффектны внешне, как и их хозяева: корпуса сверкали вихревыми радужными узорами поразительного разнообразия, сложности и точности.
Использование силовых защитных полей, против которых долгое время возражали традиционалисты, но которые были необходимы для наиболее изощренных форм быстрых межзвездных путешествий, только добавляло им внешней красоты, поскольку сами поля почти не изменяли общую форму судов, а скорее лаконично дополняли ее, похожие на многомерные развёрнутые крылья. Флоты Ронте в полете часто меняли свои порядки или топологически деформировали строй не из опасений относительно внезапной атаки, а ради удовольствия. Они всегда находили особую радость в сложности, движении, переменах.
При вхождении в новую окружающую среду требовался танец корабля, если только обстоятельства не были настолько чреватыми, что выполнение одного из маневров приводило к непредвиденным последствиям, например, во время войны, когда задержка или отвлечение внимания могли оказаться контрпродуктивными.
Вход в сферу, известную как пространство Гзилта, формально означал вхождение в новую среду, даже если не было никакой очевидной стены, барьера, демаркационной линии или другого знака, помимо навигационных данных, показывающих, что граница была пересечена (это было совершенно нормально в таких обстоятельствах).