Она начала просыпаться, ощущая себя странно, одновременно тяжелой и невесомой. В ушах шумела кровь. Что-то сильно давило ей на плечи. Всё вокруг казалось до отвращения неправильным.
— Что это было? — спросил знакомый голос, звучавший приглушенно, едва слышный из-за непрестанного грохота в ушах.
— Дополнительная сущность потенциально находится на борту, — небрежно объявил другой голос — низкий — Сканирование. Выявлено: искусственная конструкция, личная.
— Кто это? — спросил приглушенный голос.
Теперь Коссонт узнала его: Пиан. Хотя, преследуя эту мысль, она все еще немного не понимала, кем или чем был «Пиан». Что-то близкое, связанное с привязанностью и раздражением. Это было максимум из того, что она способна была понять в данный момент.
— Паринхерм, Эглиль, — произнес мужской голос. — В симуляции.
Ей казалось, что кто-то сидит на ее плечах. Может быть, не взрослый человек, а ребенок. Кроме того, кто-то тянул ее за ноги и руки. За все… четыре руки. Их должно быть четыре? О, да, у нее было четыре руки в эти дни, в течение многих лет.
Она открыла глаза. Изображение двоилось. Что-то совсем маленькое, тесное. Образы слились воедино, став целым.
Мужчина, сидевший напротив, повернулся и посмотрел на нее. Андроид. Он был андроидом. Рядом с ним сидел человек, одетый во что-то серебристое. Андроид протянул руку над его головой, что-то сделал и упал на потолок, вывернувшись в процессе, приземлившись в итоге на четвереньки. На потолке, казалось, покоились какие-то вещи.
Коссонт задумалась об этом.
Потом она поняла, что лежит вверх ногами. Весом на ее плечах был ее собственный вес. Ощущения понемногу возвращались. Она чувствовала боль, сконцентрированную где-то в области груди, и легкую тошноту, что было не плохим признаком — лучше, чем если бы она вообще ничего не чувствовала.
Андроид постукивал по боку бронированного шлема солдата. Броня солдата превратилась в зеркало, отражая окружающую скудную обстановку.
— Привет? — сказал андроид, не прекращая попыток достучаться до неподвижной фигуры. — Привет? Вы на связи? Нет? — Он постучал еще раз, затем отступил. — Выглядит мёртвым, — объявил он слегка озадаченно.
Солдат висел странно, слишком свободно. Его карабин, тоже сверкающий, был сдвинут к защитной лицевой пластине.
Коссонт почувствовала боль теперь уже во всем теле. Она наклонила голову — мышцы шеи ныли, — пытаясь разглядеть кнопку, которая освободит ее от ремней. Полностью повернуть голову не получалось — что-то мешало, какое-то массивное ожерелье. Она нащупала застёжку, но движение тотчас отозвалось болью, руки безвольно повисли.
Как почти все гзилты, она родилась со сложной системой управления болью, генетически привитой поверх той, что предоставила природа, заглушавшей древние, дикие ощущения, гнездившееся в кончиках животных нервов, и она в достаточной мере понимала, как работает весь этот процесс, чтобы знать простое правило — если вы делаете что-то, причиняющее вам боль, вы должны прекратить это делать. Поэтому она остановилась.
— Не могли бы вы помочь мне? — обратилась она к андроиду.
Он подошел к ней, присев. Даже в перевернутом виде его тело выглядело слишком большим, выпирающим из-под полковничьей куртки, местами порванной.
— Чем я могу помочь вам? — спросила машина.
— Помогите мне спуститься. Поймайте меня. Пожалуйста.
— Конечно. — Он потянулся ей под голову, что-то щелкнуло, и она упала на несколько сантиметров, прежде чем руки андроида обхватили ее за талию. Он развернул ее и усадил на пол, который раньше был потолком.
— Спасибо, — сказала она ему.
— Не за что. — Он улыбался, как ребенок. — У вас четыре руки, — заметил он.
— Так и есть, — согласилась она, осторожно потирая их и морщась. Она посмотрела на солдата, неподвижно висевшего над ней, и увидела свое собственное лицо, искаженное его доспехами. — Ты сказал, что он мертв?
— Думаю, да, — подтвердил андроид.
— Но он был единственным, кто носил доспехи. Как это произошло?
— Думаю, его убил бронированный костюм, — как ни в чем не бывало сообщил андроид. — Так же, как шаттл пытался уничтожить себя и нас. — Он улыбнулся.
— Если это безопасно, — раздался слабый голос Пиан из ящика одиннадцатиструнной, — можно сейчас же выпустить меня, пожалуйста?
Андроид посмотрел на нее.
— Искусственная конструкция, — заявил он. — Это ваше?
— Да, — ответила она. "Где мы? Что случилось?" Она вспомнила, как была на луне-астероиде Фзан-Джуйм, генерал Рейкл бушевала вокруг, потом… ничего. Ничего, пока она не очнулась здесь, в каком-то очень маленьком перевернутом военном транспорте. “Мы где-то на поверхности Скульптурной планеты Эшри. Что-то случилось."
— Мы в симе? — спросила она.
— Да, — обрадовался андроид. — В симе. Ряд признаков указывает на то, что перед нами не реальность, а симуляция. — Он нахмурился. — Однако, должен заметить, меня смущают аспекты текущей симуляции, и мне еще предстоит выяснить их возможную полезность, хотя эта головоломка сама по себе может быть частью симуляции в учебных целях.
Она уставилась на него.
— Ты меня слышишь? — напомнила о себе Пиан; ее голос был одновременно раздражительным и жалобным.
— Это не симуляция, — заявила Коссонт андроиду.
— Мм-м-м, — сказал андроид, делая вид, что задумался.
Она почувствовала, как ее глаза сузились.
— Ты мне не веришь, да?
— Я готов поверить, что вы — в нынешнем виде — считаете, что это не симуляция.
— В нынешнем виде? Что, черт возьми, это значит?
— Вы, как часть смоделированной среды, — весело сказал андроид.
Она уставилась на него.
— Послушай… — начала она.
— Знаешь, я тебя слышу, — раздраженно высказалась Пиан. — А если я тебя слышу, то и ты меня слышишь.
Коссонт быстро повернулась к футляру с одиннадцатиструнной. — Пиан, заткнись.
Она снова посмотрела на андроида.
— Я не являюсь частью какой-либо симуляции, — сказала она. — Я человек из плоти и крови, и сейчас мне немного больно. — Она потерла свои ноющие руки.
— Нас много раз бросало, когда корабль падал, — сообщил андроид.
— Ага. Поэтому меня очень нервирует то, что ты думаешь, что это всего лишь симуляция, а я всего лишь ее часть. Мне нужно, чтобы ты обращался со мной как с настоящим человеком.
— Я… — изрёк андроид.
— Это важно, понимаешь? Нет второй попытки, нет дополнительной жизни. Во всяком случае, не для меня. Я ничем не защищена, ничем вообще.
— Действительно? — Андроид посмотрел скептически.
— Уж поверь, — подтвердила Коссонт. — Даже когда я была в армии, я никогда не попадала в ситуации, подобные этой. Ничего, что было бы по настоящему опасным или на грани. Ты — может быть, но не я. И для меня это не игра.
— Я понимаю и отношусь к ситуации соответствующим образом, — успокаивающе сказал андроид, кивая. — Вот почему я благополучно направил этот корабль на землю после того, как его собственный ИИ попытался его уничтожить.
— Что? — Коссонт в недоумении уставилась на него.
— Что? — взвизгнула Пиан.
— Вот почему я благополучно направил этот корабль на землю после того, как его собственный ИИ попытался его уничтожить, — повторил андроид.
— Ты управлял им? — удивилась Коссонт. Она посмотрела на нос корабля. — Но как?
— После агрессивного воздействия как искусственного интеллекта корабля, так и костюма солдата, атака, которая, как я полагаю, была направлена на военные системы и, следовательно, не была направлена на меня, я смог установить связь с резервной копией управления кораблем и безопасно приземлить его. Я использовал обломки, падающие из остатков штабного корабля полка в качестве прикрытия, заставляя этот корабль оставаться на той же траектории, что и некоторые части обломков, когда они падали, до последнего момента, иначе мы могли бы быть снова поражены кинетическими, лучевыми или осколочными боеприпасами.
Коссонт закрыла глаза, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Она покачала головой.
— … Штабной корабль полка… планетоид Фзан-Джуйм, луна они…?
— Уничтожены, — подтвердил андроид. Его глаза расширились, и он сделал внезапное движение обеими руками. — Чрезвычайно экстремальный сценарий моделирования!
— Уничтожены? — повторила Коссонт, не в силах осознать это. — Полностью?
Андроид покачал головой.
— Не полностью в смысле аннигиляции, как было бы, если бы его атаковали большим количеством антивещества, скажем, но полностью в том смысле, что он был пронзен одним или несколькими лучами энергетического оружия и разнесен на множество частей — десятки тысяч значимых произведений, крупнейшие из которых, возможно, составляли до пяти или шести процентов массы корабля до его разрушения, а самые мелкие…