— Да?
— Перейти к полной готовности через час, по всему кораблю. К тому времени я сам поднимусь на мостик.
— Принято.
— Всем приступить к выполнению поставленных задач, — сказал руководитель, прерывая хор благодарностей и со свойственным лисейденам водянистым вздохом вернулся к своей литературной задаче.
Насекомоподобный дрон Джонскер Ап-Кандреченат, представитель корабля Культуры "Рабочие Ритмы", парил перед принцем Роя Осебри 17 Халдесибом в командном пространстве ронтского межпространственного / исследовательского корабля "Меланхолия Хранит Триумфы”.
— Это не обязательно должно быть твоей битвой, машина, — говорил Халдесиб дрону.
— Я знаю, Принц Роя. Но я навлёк на вас опасность и подумал, что смогу помочь вам избежать её, однако, похоже, нас обнаружили, и теперь меньшее, что я могу сделать, это попытаться загладить свою вину, встав между вами и врагами, в руки которых я так глупо вас отдал.
Халдесиб пренебрежительно махнул ногой.
— Для себя мы не ищем лёгкой судьбы. Но улей, рой, раса должны продолжаться, независимо от того, что здесь произойдёт. Ты ничем нам не обязан и не должен разделять нашу судьбу из-за неуместной вины.
— Я чувствую, что у меня нет иного почетного выбора, Принц Роя.
— Ты намерен атаковать корабли Лисейдена?
— Я намерен вступить с ними в бой.
— Они вряд ли увидят разницу. Раньше мы уже имели дело с лисейденами. В их привычках интерпретировать любое "взаимодействие" как нападение. По крайней мере, они заявят об этом впоследствии — предупреждаю.
— Благодарю. Я учту это.
— Принятое тобою решение — это решение вашего человеческого экипажа?
— Нет. Только моё. Я собираюсь доставить свой человеческий экипаж в безопасное место пока ситуация не переросла в критическую.
— Они согласны с этим?
— Они смирились. Двое хотели быть героями и остаться на борту. Я отговорил их от самопожертвования.
Принц Роя согнул пластины крыльев. У человека это означало покачивание головой.
— Мы все можем погибнуть здесь, машина, — сказал он, — но из всех нас только у тебя есть выбор. Должен ли ты быть героем? Неужели ты не можешь просто уйти?
— Вероятно, я мог бы так поступить, Принц Роя, но впоследствии я бы жалел об этом. Я считаю, что то, что я делаю сейчас, правильный поступок, и именно поэтому я совершаю его.
— Ты можешь украсть часть нашей славы. — При этих словах ноги Принца Роя подкосились, и он слегка наклонил свое тело, чтобы показать, что это было сказано не с вызовом, а с иронией.
— Я вступлю с ними в бой первым, независимо от вас, Принц Роя, прежде чем начнутся какие-либо действия между ними и вами. Если позволите, я передам вам все, что смогу узнать о способностях, сильных и слабых сторонах их кораблей. Это может помочь вам, если я не смогу остановить их.
— Мы рады принять это любезное предложение. Но что, если ты одержишь верх? Мы лишимся всякого шанса доказать свою правоту!
— В этом случае вам будут принесены мои самые искренние извинения, я приму любое количество предполагаемой инопланетной ценности (отрицательной), почетной, которую вы захотите дать, и буду благодарен впоследствии даже за самую унизительную или незначительную роль в любом корабельном танце, в который вы захотите меня вовлечь.
Щелчки ног показали, что Принц Роя смеется. Несколько других Ронте в командном отсеке беззвучно присоединились к нему.
— Нам было приятно наблюдать, как ты проявил знание и уважение к нашим традициям, корабль, — сказал Принц Роя. — Мы можем только пожелать тебе удачи в твоей миссии. Сражайся достойно. Живи, если можешь, и умри, если должен.
— Спасибо, Принц Роя. Это было очень приятно.
— Вы выглядите усталым, септаме. — сказала Чекври, входя в кабинет Банстегейна в здании парламента.
— Я и чувствую себя усталым, маршал.
— Не берите в голову — осталось совсем ничего. Вы выбрали свой последний наряд?
— Что?
— Одежду, которую наденете на Инициацию. Вы уже решили, в чём встретите свой славный переход в Свёрнутое?
— Я… я думал, что всё уже решено за меня. Церемония… Солбли. Да, Солбли — она позаботится обо всём. А вы?
— О, я буду блистать во всем своем убранстве, септаме, сверкать медалями, — Чекври, устроилась на сиденье напротив него. Банстегейн заметил, что в эти дни маршал не спрашивала, может ли она его потревожить, и не ждала приглашения сесть. Раньше он мог сделать какой-нибудь ледяной комментарий на этот счёт и настоять на соблюдении протокола, но не теперь. В последние несколько дней люди тихо сходили с ума — более того, некоторые сходили с ума шумно. Тем временем, по всему домену Гзилта, сохранённые — кто меньше года, кто пару десятилетий или больше, — просыпались для последних встреч, свиданий, прощальных вечеринок и разговоров о том, что будет дальше…
— Я начистила и отполировала свои медали. Десятилетия неусыпного, преданного бдения… — продолжала маршал мечтательно, отведя руки за голову, откинувшись назад и расслабившись. — Считала и пересчитывала их. За выдающуюся работу на симуляторах и в учениях, героическую храбрость под виртуальным огнём и даже нашла место для тех, что получены за образцовую выдержку перед лицом сослуживцев, жаждущих занять моё место. — Она улыбнулась. — Жаль, что у нас не было времени отлить медали в память о наших последних подвигах: прыжках на безоружные корабли, уничтожении соотечественников и натравливании друг на друга наивных пришельцев. Тем не менее, хорошего много не бывает, а, септаме? А ещё говорят, что Возвышенное невинно.
— Вы, кажется, очень воодушевлены процессом, Чекври. — Он обвёл взглядом комнату. — И безоговорочно уверены, что мой офис не прослушивается.
— Некоторое время назад мои люди убедились в этом, септаме, — поведала Чекври, улыбаясь.
— И установили свои жучки взамен найденных?
Улыбка маршала расширилась.
— Вы всегда были таким подозрительным, Банстегейн?
Он посмотрел на неё холодно.
— Нет, я совершенно случайно оказался в положении, дающем огромную власть.
Чекври усмехнулась, затем пожала плечами.
— Наши проблемы скоро закончатся, септаме, — сказала она и нахмурилась. — Что вы?.. — удивилась маршал, заметив как Банстегейн дёрнулся, глядя в сторону, словно краем глаза уловил там что-то тревожное.
Он покачал головой и снова наклонился к своему столу.
— …Ничего, — пробормотал он рассеяно, выводя свою подпись на документе. — Вы пришли только для того, чтобы обсудить вопросы церемониального облачения, или в этом визите есть какой-то реальный смысл?
Чекври встала и подошла к окну с видом на ступенчатые сады и город за рекой.
— Хм, кажется, кто-то устроил пожар, — заметила она отвлечённо. — Мне казалось, это не наш стиль… — Она оглянулась на Банстегейна. — Одна когорта пришельцев собирается уничтожить другую. Никто иной, как могущественный Эмпирик, предупредил злоумышленников, чтобы они вели себя прилично, но, по слухам, предупреждение проигнорировано. Я просто хотела убедиться, что вы довольны тем, как идут дела. Это не значит, что в случае конфликта на нас обратят внимание, но теоретически мы можем пригрозить, что откажемся от сотрудничества с Падальщиками, как недавно было предложено.
— Кем?
— СМИ, Культурой, парой политиков. Можно припомнить и ещё кого-то, но сейчас есть более неотложные дела.
— Отважный космический маршал, что бы вы посоветовали в этой ситуации?
— Я осталась бы безучастной — нас это не касается… если не считать того факта, что наш вернувшийся корабль и, похоже, все его военные силы вот-вот столкнутся с кораблем Культуры в Ксауне. Событие может иметь последствия. Не исключено, что потребуется дополнительное внимание с нашей стороны, чтобы успокоить людей. — Она скрестила руки. — Разведка просчитала ещё несколько вариантов и теперь считает, что это конкретное побочное представление сыграет против реликта Культуры и Коссонт, девушки, пережившей Фзан-Джуйм и стычку на Бокри. Я думаю — мы не будем рисковать и позволим нашим силам вокруг Поясного Города делать всё, что необходимо?
— Да. Делайте, как задумано, — сказал септаме, не поднимая глаз. — И это всё? — спросил он. — Нужно подписать много документов, свернуть целую цивилизацию, а президент, как вам известно, была только рада делегировать полномочия своим тримам и септаме. Помимо этого мне предстоит посетить несколько приемов подряд для различных вновь прибывших представителей других рас и недавно лишенных статуса самодовольных политических ничтожеств.
— Вы можете просто сказать им, чтобы они отвалили, — весело предложила Чекври. — Расслабьтесь. Переспите с кем-нибудь. Разведите костёр, наконец. — Она направилась к двери. — Почему бы и нет?
Маршал вышла, оставив его одного. Банстегейн поднял голову и мгновение смотрел на закрытую дверь. Затем его глаза переметнулись в сторону, он издал тонкий звенящий звук и быстро вернулся к своей задаче. Стило сосредоточенно царапало экран стола.