– Лисбет Толлефсен. Чем могу помочь?
– Мы можем где-нибудь поговорить?
– Да, конечно.
Он заметил, что на дверной табличке значилось «руководитель команды», подобное наименование должно было демонстрировать, что все сотрудники команды движутся в одном направлении, и эта женщина, усаживающаяся за стол, должна корректировать курс движения, чтобы никто случайно от усердия не заблудился.
– В чем дело? – сложив перед собой руки, женщина взглянула Рино в глаза и приготовилась слушать. Похоже, сама полицейская форма наводила ее на мысль о плохих новостях.
– Вы, может быть, читали о происшествии на Ландегуде?
– Про того парня, у которого руки оказались прикованными под ледяной водой?
– Да. Он получает пособие. Его имя Ким Олауссен.
Взгляд стал более жестким.
– Подобный случай произошел около трех лет назад. И еще один – сегодня утром. Расследование только началось, поэтому мы сейчас прежде всего ищем взаимосвязь. И, кажется, нашли.
По ее взгляду он понял, что она догадалась, к чему он клонит.
– Они все получали пособие.
Она выпрямилась.
– И чего вы хотите?
– Если честно, я и сам не знаю. Конечно, возможно, это простое совпадение, однако мы должны это проверить. Поэтому я и обратился к вам.
– Послушайте… я забыла ваше имя.
– Карлсен. Рино Карлсен.
– Карлсен, мы не имеем права…
– Разглашать сведения о частных лицах. Я знаю. Я и не собираюсь просить вас предоставить мне какие-то личные сведения. Мне все равно, какие суммы они получали, – он сменил позу. – У вас же хранятся дела всех клиентов?
– Да, мы храним заявления и документы по всем обращениям.
– Отлично. Я ищу, точнее, надеюсь найти какую-то связующую нить между этими делами, то, что сможет объяснить причину материальных трудностей, которые испытывали эти люди.
– Боюсь, что у вас неправильное представление о сведениях, которые у нас хранятся. Мы оказываем срочную помощь, мы помогаем нашим клиентам прийти к соглашению со своими кредиторами. Мы не анализируем причины, по которым нашим клиентам нужна помощь, только выясняем, не кроется ли проблема в азартных играх или злоупотреблении алкоголем.
Рино жестом показал, что именно это он и имел в виду.
– Но эти сведения никуда не заносятся. Если бы я предложила вам полистать их личные дела, чего я предпочла бы не делать, вы увидели бы только заявление на пособие, приложенные документы и информацию о принятом решении – в общем, сухие факты.
– А если – просто предположение – они все жаловались на то, что их шантажируют или преследуют, об этих фактах была бы сделана отметка?
– О шантаже мы сообщили бы вам. Остальные – назовем их «неприятности» – входят в понятие личной информации, которую мы не имеем права разглашать.
– Понимаю. По-вашему, в папках вряд ли может найтись что-то, что поможет обнаружить общее между нашими пострадавшими.
– Именно так.
– И все-таки, давайте начнем с Кима Олауссена. Вы уже знаете о происшествии, и имя вам знакомо. Не могли бы вы поговорить со своими подчиненными, может быть, кто-нибудь из них вспомнит разговор с этим мужчиной? А потом вы бы сами решили, что из их разговора можно рассказать мне.
Было видно, что от подобной идеи женщина не в восторге.
– Мы говорим о покушении на убийство с риском повторной попытки.
– Я поговорю с сотрудником, который занимался делом Олауссена. Но особо не надейтесь.
– Это единственный шанс.
Она кивнула, но без особого энтузиазма.
Рино вежливо поблагодарил, попытался выйти из коридора, но заблудился. Лисбет пришлось ему помочь:
– Вам в другую сторону. Там отдел опеки и попечительства.
Он еще раз вежливо поблагодарил, но ее покровительственный тон вызвал в нем раздражение. Это чувство еще сидело внутри, когда через десять минут он опустился за свой стол в управлении. Он остро почувствовал необходимость выпустить пар и набрал номер телефона подходящей жертвы.
Она ответила после третьего гудка:
– Хелена.
– Это я. Ты отвела Иоакима к психологу без моего согласия!
Она обреченно вздохнула:
– Ты Иоакима возишь черт знает куда, а я и слова не говорю.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Иоакиму трудно.
– Конечно, трудно. И мне было трудно в тринадцать. Всем мальчикам в этом возрасте трудно.
– Мы уже год получаем тревожные сигналы из школы, Рино. Если мы и дальше будем отрицать, что у него проблемы с поведением, мы только окажем ему медвежью услугу.
– Боже мой! – Рино сжал кулак и мысленно разнес в щепки письменный стол.