— Господин президент, как известно, американские самолеты с авианосцев атакуют силы кубинцев, следующие по дороге № 1. Не попробовать ли нам заключить сепаратный мир… — Он осекся, увидев, как Форстер побагровел от ярости.
— Никак не ожидал от вас таких изменнических речей, генерал де Вет, — его тон был уничтожающим. — Вы прекрасно знаете, что у меня есть офицеры, которые были бы более чем счастливы занять ваше место.
Вдруг что-то загромыхало, ударяясь о дверь, которая в прямом смысле слова зашаталась от резких, сильных щелчков. Услышав этот звук, де Вет застыл в ужасе. Пули? Здесь?
В зал вломились какие-то люди в изорванной, запачканной кровью форме южноафриканской армии, с автоматами, направленными на маленькую группу людей, беспомощно сбившихся вокруг Форстера.
— Всем стоять! Не двигаться! Руки вверх! Быстро!
Один из офицеров, адъютантов Форстера схватил было телефонную трубку, но тут же лишился жизни, изрешеченный несколькими очередями. В небольшом зале грохот пальбы был ужасающим, оглушительным. То, что осталось от адъютанта, шлепнулось на пол.
Боже. Растопырив пальцы, де Вет поднял руки ладонями вперед. Все, кто стоял вокруг стола с картой, последовали его примеру. Все, кроме одного — Карла Форстера.
Заметив, что президент возится с застежкой кобуры, генерал конвульсивно отшатнулся, по-прежнему стараясь держать руки как можно выше.
— Недоумок! Ты что, не видишь, что мы проиграли?
Солдаты врезались в кучку сановников, выдернули из нее Форстера и грубо швырнули его на стол. Плотного сложения капрал заломил ему руки за спину и защелкнул у него на запястьях полицейские наручники. Остальные пинками выстроили членов Совета вдоль выщербленной пулями стены.
Де Вет чувствовал, как у него трясутся колени. Неужели их всех расстреляют на месте? Он прикрыл глаза, а когда снова открыл их, перед ним стоял человек с нашивками капитана.
— Где министр правопорядка?
Несколько мгновений генерал лишь изумленно хлопал глазами. Это был Генрик Крюгер. А кто же тогда остальные?
Крюгер снял автомат с предохранителя.
— Я задал вам вопрос… генерал.
— В своем кабинете наверху! — де Вет облизал вдруг пересохшие губы. — Клянусь вам. Он наверху!
Крюгер презрительно отвернулся и заговорил по-английски с коренастым темноволосым мужчиной в погонах сержанта:
— Полковник, мне нужна группа автоматчиков. Ван дер Хейден у себя в кабинете.
Тот кивнул:
— Вы получите их. Коллинз! Бери своих ребят и отправляйтесь с подполковником.
Де Вет переводил взгляд с одного на другого. Полковник? В форме сержанта? Причем, судя по выговору, американский полковник. Он судорожно сглотнул, пытаясь подавить внезапный позыв к рвоте.
Двое солдат поставили Форстера на ноги, поддерживая его под локти. Лицо его стало пепельно-серым, он весь трясся. За какие-то секунды из единовластного правителя президент ЮАР превратился в жалкого, затравленного пленника.
Мариус ван дер Хейден даже не удивился, когда вышибли дверь его кабинета. Он слышал автоматный огонь, гремевший по Юнион-Билдингс в течение нескольких минут. Все попытки дозвониться до министерства обороны или до его личной охраны закончились неудачей. Кто бы ни были эти люди, они имели в Претории сообщников, которые отключили телефонную связь.
Равно бесплодными оказались бы и попытки к бегству. На газоне под окнами кабинета уже валялось несколько тел. Ван дер Хейден мрачно улыбнулся, оглядывая свои короткие ножки и толстый живот. Нет, далеко ему не убежать.
Стало быть, у него оставался единственный достойный выход. Единственный. Отчего он и ждал, сидя за столом с заряженным браунингом в руке. Ждал тех, кто сейчас появится в дверях.
— Мариус?
Голос застал его врасплох. Крюгер? Генрик Крюгер? Он покачал головой. Нет, не может быть. Он промолчал.
— Мариус, я вхожу. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поэтому прошу, не делай глупостей, понимаешь?
К ван дер Хейдену вернулся дар речи.
— Входи, Генрик. Но потихоньку, ладно?
Крюгер возник на пороге, держа в руках автомат.
За его спиной маячили другие люди.
— Я пришел арестовать тебя, Мариус.
— Арестовать? А на чьей ты стороне? — ван дер Хейден по-прежнему прятал пистолет под столом.
Крюгер печально улыбнулся.
— Я с американцами и англичанами, старый дружище. И с теми, кто восстал против незаконного правительства.
— Низко же ты пал. Для африканера с твоей родословной у тебя странная компания.
— Возможно, — Крюгер все еще держал автомат дулом вниз. — Я видел твою дочь, Мариус.
Ван дер Хейден сохранил непроницаемое выражение лица. Он слышал американские пропагандистские передачи и в глубине души благодарил Бога за благополучное избавление дочери. Публично он, конечно же, проклял ее, чтобы отвести подозрения Форстера.
— У нее все в порядке?
— Да… — Крюгер, по-видимому, готов был сказать что-то еще, но вдруг остановился. — Сдайся мне, и ты сам в этом убедишься.
На краткое мгновение ван дер Хейден ослабил хватку на рукоятке пистолета. Это был бы бесценный подарок судьбы. Снова увидеть дочь, пусть даже после стольких слов и поступков, которые вбили клин между ними…
Он снова выпрямился. Он не мог сдаться. Его имя, имя заключенного, всегда будет упоминаться рядом с ее именем. Это ляжет на нее несмываемым пятном. Нет, лучше уж лежать в сырой земле и чтобы о тебе все забыли.
С усталым, измученным выражением на лице Мариус ван дер Хейден поднял глаза на собеседника.
— Прости, Генрик, но я не могу. Ты меня понимаешь?
Крюгер медленно кивнул, тоже помрачнев и будто в одно мгновение став старше своих лет.
— Понимаю.
— И ты расскажешь ей, что я… — ван дер Хейден осекся.
— Да.
— Спасибо, друг, — министр правопорядка ЮАР поднял браунинг и медленно нацелил его в грудь Крюгера. — Тогда я заявляю тебе, что отказываюсь сдаться.
Крюгер стоял неподвижно, его автомат все так же был направлен в пол.
Ван дер Хейден вздохнул. Несмотря ни на что, его старый друг, тот, кого он надеялся увидеть своим зятем, был неспособен застрелить человека, которого некогда уважал. Что ж, быть по сему, тогда они умрут вместе.
Палец ван дер Хейдена на курке напрягся… и тут министр почувствовал, как несколькими сокрушительными ударами его сбросило со стула куда-то назад. Ему показалось, что он очень долго смотрит в потолок, удивляясь, что вот его застрелили, а совсем не больно. Потом он умер.
Генрик Крюгер вздохнул и отвернулся от тела старика.
Стоящий рядом сержант Коллинз медленно опустил автомат.
— Простите, мистер Крюгер. Правда, простите. Я не хотел его убивать. Но он бы вас прикончил.
Крюгер грустно кивнул:
— Не волнуйтесь об этом, сержант. Он этого и хотел.
Полковник Роберт О'Коннелл затаился у окна первого этажа. Возле него лежал связист. Антенну тот выставил в окно.
— «Рентген-Тигр-Один», говорит «Квантум-Один». Есть касание. Повторяю, касание. Прием.
Слово «касание» означало, что они захватили Форстера и готовы к эвакуации. Что бы дальше ни произошло, приказ заразить шахты уже никогда не будет отдан. О'Коннелл понимал, что эта новость с быстротой молнии облетит мир. В Вашингтоне узнают об этом через минуту, и начнется настоящее ликование.
Впрочем, О'Коннеллу и его людям все равно не худо было бы выбраться из Претории живыми.
Вдруг до него донесся трескучий от эфирных помех голос:
— «Квантум-Один», вас понял. Расчетное время прибытия транспорта — через пять минут. Доложите обстановку в зоне посадки. Прием.
Внезапно пулеметная очередь разнесла оконную раму у них над головами, обдав О'Коннелла дождем крошечных щепок и мраморной пыли. Он нажал на клапан микрофона:
— В зоне высадки жарко, «Рентген-Тигр». Совсем херово. Взвод противника в саду примерно в пятидесяти метрах к северу.