— Почему она столько для тебя значит? — спросил он. В первый раз зашел в кабинет после срыва.
— Марти, мне надо работать.
Он не ушел.
Перро вздохнула и развернулась, чтобы взглянуть мужу в лицо.
— Я не знаю. Наверное, дело... в загадке. Тайне. В чем-то, что можно решить.
— Не только в этом.
— Да почему? Зачем еще что-то выдумывать? — В ее голосе послышалось раздражение. Увидев по лицу Мартина, как это его задевает, она перевела дух и попыталась еще раз: — Я не знаю. Просто... люди по отдельности мало что значат, а вот она... она производит впечатление, понимаешь? По крайней мере там, на Полосе. Что-то делает ее важной...
Мартин покачал головой:
— Ты нашла себе ролевую модель?
— Я не говорила...
— А ведь она может быть кем-то совсем другим, Су. Что, если она — беглянка?
— Что?
— Неужели ты об этом не думала? Кто-то из Северной Америки, не обычная беженка. Почему она не уходит с Полосы? Почему не хочет вернуться домой? От чего прячется?
— Не знаю. Вот почему это тайна.
— Она может быть опасна.
— Для кого? Для меня? Она находится на берегу! И даже не подозревает о моем существовании!
— И все-таки. Ты должна доложить руководству.
— Возможно. — Перро демонстративно повернулась обратно к столу. — Мартин, мне надо работать.
Раньше он так легко не сдавался. Но теперь прекрасно играл назначенную роль, пройдя подготовку у шести врачей. «Ваша жена пережила чрезвычайно травмирующее событие. Она очень уязвима. Ей надо двигаться со своей собственной скоростью.
Не подталкивайте ее».
И он не подталкивал. Иногда Су-Хон даже чувствовала себя виноватой из-за того, что пользуется этим ограничением, но большую часть времени наслаждалась убаюкивающими объятиями шлемофона и мгновенным, точным контролем над тем, что она воспринимала или не воспринимала, над...
— Твою же мать, — прошептала она.
С левой стороны зрительного поля вспыхнул сигнал тревоги. Один из «оводов» подцепил рыбешку. Причем клюнула не какая-то мелочовка, а огромный хищник. Бот парил меньше чем в трех метрах от цели.
И в этот раз на крючок попался не Амитав. Брак плоти и механизмов. Женщина с шестеренками внутри.
***
Глубокая ночь, бесконечная облачная гряда. За черной водой Полоса сияла отдаленными размытыми отблесками прожекторов и обогревателей. Перро запустила светоуловители.
Русалка сидела прямо впереди, на иззубренном рифе в ста пятидесяти метрах от берега. Океан, искрящийся микроорганическим свечением, пытался прогнать ее, столкнуть. Риф выступал из волн на целый метр, и мириады крошечных водопадов сбегали по его бокам; когда же вода поднималась, русалка сама становилась круглым темным камнем, едва различимым в мерцающей пене.
Женщина поднялась на ноги. Вокруг дыбился прибой, добираясь до колен, она покачнулась, но не упала. Ее лицо походило на бледный овал, нарисованный на черном теле. Глаза же казались еще бледнее. Они смотрели в сторону парящего «овода».
Но, казалось, не замечали его.
Русалка понурилась, теперь глядя прямо перед собой. Гладкая и лоснящаяся рука цвета эбенового дерева протянулась вперед, пальцы напряглись: так могла бы нащупывать что-то слепая. Рот Кларк двигался. Слова заглушал рев океана. Перро вывернула фильтры на полную мощность. Звуки воды оборвала тишина. Остались лишь крики чаек вдалеке да несколько слогов:
— Нет... Я не...
Перро убрала высокие частоты. Теперь русалка стояла на полностью безмолвном плато, а вокруг беззвучно грохотал Тихий океан.
— Ты никогда так не делал, — сказала она. Онемевший прилив вздымался между ее ног. Пальцы русалки сомкнулись вокруг пустоты. Вид у нее был удивленный.
Еще одна волна омыла риф. Женщина покачнулась, выпрямилась, сразу сжав ладони в кулаки.
— Папа, — почти шепот.
— Мисс Кларк, — произнесла Перро. Русалка не отреагировала.
«Да, точно. Прилив».
Су-Хон повысила громкость, попробовала снова:
— Мисс Кларк.
Голова русалки дернулась вверх:
— Ты! Что такое?
— Мисс Кларк, я...
— Что-то в еде? Какой-то галлюциноген? Да?
— Мисс Кларк, я не понимаю, о чем вы...
Русалка улыбнулась, уродливо оскалив зубы под холодными пятнами белых глаз.