И вдруг Натали абсолютно чётко услышала в голове мамин голос: «Наташенька, детка, тебе тяжело, потерпи, уже недолго осталось. Ты только не становись злой. Не поможет это, не спасёт. Только твоё сердечко очерствеет. Уже скоро всё изменится», - Наташа замолчала на полуслове, крутя головой по сторонам, судорожно пытаясь понять, откуда слышался родной мамочкин голос. Спасибо Сергею, подхватил недопетую песенку, понимая, что с коллегой творится что-то неладное.
- Иди, отдохни, - одними губами сказал он Натали, - я справлюсь. Давай, на тебе лица нет.
Уставившуюся в одну точку Натали, сидящую на корточках в комнатке, где переодевался персонал, обнаружил управляющий, но ругать не стал, а, погладив по голове, отправил домой.
- Иди-ка ты, Натали, восвояси. Отдохни до субботы. Тебе в новогоднюю ночь петь до утра. Нужно выспаться и быть в форме. Сможешь?
- Смогу. Только, - замялась Наташа, - мне сына не с кем оставить. Новогодняя ночь, как же он один будет? Можно, я его с собой приведу? Он в уголочке посидит тихонько, мешать не будет. Можно?
- Приводи, - скупо улыбнулся Динь, - пусть повеселится пацан.
- Кам он, Динь, - поблагодарила Натали по-вьетнамски, - ты добрый.
- Я не добрый, я справедливый. А дети - это счастье. У меня три счастья, у тебя - одно. Иди домой, Натали, с наступающим тебя Новым годом, совсем по-русски сказал Динь. - Там биэт (до свиданья), Натали.
- Там биэт, Динь.
- Ты сегодня рано, мамочка, - обрадовался Максимка. - Ой, только ты работу не смыла, - провёл он ручкой по Наташиному лицу и показал цветные блёстки от косметики.
- Совсем забыла, сынок, сейчас умоюсь и будем с тобой комнату украшать к Новому Году. А завтра не пойдёшь в садик, поедем за ёлкой.
- Ура! У нас в доме поселится праздник! Я уже салфетки приготовил - снежинки вырезать, и гирлянду из колечек мы с тобой, как в прошлом году, с бабушкой сделаем! - Максим подпрыгивал от радости, а Наташа зашла в ванную, смыла косметику и уставилась на себя в зеркало.
На неё смотрела измученная женщина, выглядевшая старше своих двадцати восьми лет, с поперечной морщинкой между бровями и усталым взглядом. «Надо перестать есть себя поедом из-за этой работы. Мамочка права, я злюсь на людей. А никто не виноват, что так сейчас сложилась моя жизнь. Я сама принимаю все решения, а значит, сама отвечаю за свои поступки. Нужно собраться, доработать до весны и попробовать. Нет, - сама себя перебила Наташа. - Не пробовать, а найти работу по душе. Пусть даже придётся ещё пожить на съёмной квартире, если не получится купить свою. Ничего, тысячи людей живут и не ноют. Будет стимул идти вперёд! - Наташа улыбнулась своему отражению и ей показалось, что мамочка где-то рядом, и она одобряет эти слова. - Вперёд и вверх», - громко сказала девушка и подмигнула своему отражению.
Новогодняя ночь выдалась морозной и снежной, огоньки гирлянд перекликались между собой, из каждого окна словно пахло праздником. Наташа с Максимом проводили старый год дома, рядом со своей ёлочкой, любовно украшенной игрушками и фонариками, и отправились в ресторан. На удивление, Наташа не грустила от того, что придётся работать в новогоднюю ночь. Ведь её драгоценный сынок, её маленькая семья была рядом, а это самое главное.
Динь вручил Натали и её сыну запакованные подарки, велев не открывать до боя курантов. Наташа даже в порыве благодарности чмокнула пожилого вьетнамца в щёку, растрогавшись от такого внимания. Максимку усадили за маленький столик, приготовленный для работников ресторана, где его тут же стали учить вьетнамским словам свободные от работы официантки. Натали с лёгким сердцем взяла микрофон и запела.
- Ты сегодня другая, свободная что ли, - удивлённо подметил Сергей. - Поёшь от души, а не для галочки. Случилось что?
- Спасибо, Серёж, я просто поверила в себя. Вот и всё! - Песни сменяли одна другую, после боя курантов зал взорвался криками и поздравлениями, посетители высыпали на балконы смотреть салют, а Наташа, улучив момент, подошла к сынишке, незаметно положив под ёлочку в центре зала подарок с надписью «Хорошему мальчику Максимке».