Летом Ваньку забрали в армию. Два дня село гуляло на проводах, Зинка рыдала, обещая приезжать проведывать своего солдатика хоть на край света, Ванька пел под гитару, а свекровь тихонько подвывала, расставаясь с кровинушкой. Первое время Ванька звонил, писал длинные сообщения в стихах, даже письма присылал - мать в «ваших трубках», как она говорила, не разбиралась, и отправляла сыну по почте длинные послания. Через пару месяцев Ванька почти перестал звонить, редкие смс сводились к перечислению того, что ел, что пил. Зинка переехала к матери, вечерами, обливаясь слезами, рвалась к мужу, служившему на Сахалине, подружки ехидно посмеивались, а мать, качая головой, приговаривала:
Да загулял твой Ванька, как пить-дать, загулял. Как был кобель, так и остался. Ты, Зинка, свою жизнь устраивай, а то так и будешь соломенной вдовой по селу ходить.Не смей на моего Ванечку наговаривать. Ему просто некогда рассусоливать со мной. Это ж не курорт, а армия, понимать надо.Ну-ну, Зинка, помяни моё слово, мать права окажется.
***
И как в воду глядела. В отпуск Ванька приехал с красавицей -черноглазой и черноволосой мордовкой. Девица явно знала себе цену, а Ванька заискивающе смотрел ей в рот, выполняя каждое желание. К Зинке он пришёл тайком от новой зазнобы, суетливо оглядываясь, объявил, что разводится с женой из-за великой новой любви. Просил не таить зла, даже просил прощения, но был так жалок, что Зинка на полувсхлипе остановилась и, смачно плюнув в его сторону, велела убираться по известному адресу. Прогнав неверного мужа, Зинка долго выла в подушку, оплакивая неудавшееся замужество. Но по селу ходила с гордо поднятой головой, не давая никому злорадствовать.
Бывшая свекровь поначалу гордилась новой невесткой-красавицей и отворачивалась от Зинки, а когда поняла, что Ванька-то не собирается возвращаться домой после армии, остаётся жить на Сахалине с женой и её родней, затосковала и иначе как чертовка-мордовка новую сноху не называла. И стала всем и каждому говорить, что вот Зиночка ей и есть настоящая невестка, почти дочка, а та, заморская краля, приворожила Ваньку да от матери отворотила. Зинка - добрая душа, забегала к бывшей свекрови на огонёк, поболтать по-женски да чайку попить, но разговоров о Ваньке не поддерживала и на судьбу не жаловалась.
Окончив кулинарное училище, Зинка помыкалась было в поисках работы, ничего приличного не нашла, да устроилась в соседнее село поварихой в школьную столовую. Успев покухарить всего ничего, Зинка поддалась на ухаживания местного учителя физкультуры, Станислава Сергеевича, и выскочила за него замуж. Уж очень ей хотелось утереть нос кукуевским кумушкам, обсуждавшим её первое неудачное замужество. А что, учитель - это вам не тракторист да не слесарь какой-нибудь. «Стасик у меня с высшим образованием, не то, что некоторые, - хвасталась Зинка, небрежно добавляя, - в городе учился. И корочка у него имеется».
На этот раз гуляли двумя сёлами, водка лилась рекой, гости горланили песни и орали «горько», жених пил наравне со всеми, а невеста гордо поглядывала по сторонам.
Весёлая жизнь началась почти сразу. Жили на съёмной квартире, полагающейся учителю. Муж-физкультурник любил махнуть рюмочку-другую-третью после работы, покрикивая на жену, чтобы шевелилась быстрее с закуской. Поначалу Стасик руки не распускал, только норовил покрепче прижать к себе молодую аппетитную жёнушку, ущипнуть за крепкую попку, стиснуть в объятиях до хруста косточек. Зинка терпела, так ведь мужик - чего с него взять.
Очень быстро она забеременела, девять месяцев летала как на крыльях - Стасик очень хотел наследника. Разродившись благополучно сынком, Федечкой, Зинка превратилась в сумасшедшую мамашу: кормила, пеленала, качала, - а Стасик всё больше пил, орал на жену, если малыш не спал ночами и плакал.
Тогда-то Станислав и стал поколачивать Зинку. Сначала тычки да затрещины, а как-то с пьяных глаз выбил ей передний зуб. Утром, конечно, извинялся и даже отвёз к стоматологу поставить коронку. Потом побои стали регулярными. То не так сказала, то не так сделала, то просто попалась на дороге. Зинка молчала и терпела. «Бьёт, значит, любит», - и какой дурак только это придумал? Матери не жаловалась, синяки прятала и замазывала. Так бы, наверное, и жила, как многие, да муж, напившись до белой горячки, поднял руку на сына. Увидев кровоподтёк на тельце полуторогодовалого Федечки, Зинка со звериным криком, как тигрица, бросилась на мужа, царапая, кусаясь, не обращая внимания на удары. Схватила табуретку и изо всех сил шандарахнула пьяного монстра по темечку. Пока тот очухивался, сидя на полу, Зинка завернула малыша в одеяло, выдернула документы из комода и выбежала за дверь. Больше она к мужу не вернулась. До материного дома подвёз сосед. Он же сдал Стасика подоспевшей полиции, которую кто-то успел вызвать, заслышав крики Зинки.